Мало того, Китай стал еще сильнее, еще активнее на международной арене. В 2014 г. стало известно, что в пересчете на покупательную способность китайская экономика заняла первое место в мире (17,8 % по сравнению с 15,5 % у США). Китай форсировал ответные военные приготовления, приступив к строительству океанского флота, испытав противокорабельные ракеты – «убийцы авианосцев», внедрив систему киберобороны, создав мощные космические группировки. Ответом на формирование ТТП стало предложение образовать Всеобъемлющее региональное экономическое партнерство (ВЭРП), сразу заинтересовавшее страны тихоокеанского региона. Была активизирована инициатива «Один пояс, один путь», призванная в первую очередь направить торговые потоки между Китаем, Европой и Ближним Востоком по безопасным континентальным маршрутам Евразии, подальше от американских баз и авианосцев в Тихом и Индийском океанах. Как начало формирования альтернативной глобальной финансовой системы экспертами разных стран было расценено образование Нового банка развития БРИКС, Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (АБИИ) и Фонда «Шелковый путь».
Трамп наступает на «тихоокеанские грабли»
В самом начале своего правления Барак Обама провозгласил себя «тихоокеанским президентом». О приоритете тихоокеанской политики и в этом контексте о сдерживании Китая много и резко говорил в ходе своей предвыборной кампании Дональд Трамп. Его победа на выборах 2016 г. стала неприятным сюрпризом для китайских дипломатов и политологов. Неприятным потому, что они практически единодушно ориентировали властные круги Пекина на победу Хиллари Клинтон. С одной стороны, в бытность госсекретарем она набила руку на сдерживании Китая и не жалела угроз в ходе предвыборной кампании. Но в Пекине примерно знали, чего можно ожидать от первой хозяйки Белого дома. С учетом ее психологического портрета и интересов групп влияния были заготовлены сценарии развития событий, конструктивные предложения и контрмеры. После проигрыша госпожи Клинтон китайскому внешнеполитическому блоку пришлось срочно сменить хорошо продуманную среднесрочную стратегию на оперативное реагирование на действия своенравного и непредсказуемого деятеля, не прошедшего дипломатической обкатки и равнодушного к «китайским церемониям».
Оказавшись в Пекине в дни выборов, я в беседах с китайскими коллегами предсказывал победу Трампа, основываясь на разработках экспертов консервативно-патриотического «мозгового центра» Изборский клуб. Такие прогнозы вызывали или напряженное молчание, или вежливые улыбки, что в переводе на русский язык звучит в лучшем случае как «Ну, ты, брат, даешь!». Только один старый друг примирительно заметил: «Неважно, кто будет ловить мышей в Белом доме, кот или кошка, все равно это будет американское млекопитающее». Перефразированная цитата Дэн Сяопина «Неважно, какого цвета кошка, белого или черного. Лишь бы она ловила мышей» уже однажды звучала вскоре после визита Барака Обамы в Пекин в 2009 г. Теперь старую шутку можно было изменить и снова повторить.
Чтение предвыборных заявлений Дональда Трампа создавало впечатление, что в основе его внешней политики будет лежать изначальная концепция «поворот к Азии». В самом деле, Трамп обещал понизить уровень конфронтации с Россией, покончить с ближневосточными войнами, в которых американские генералы не могут добиться побед, сократить военное присутствие в странах Европы и Азии, не желающих оплачивать американское покровительство. В то же время он грозил резко нарастить число авианосцев и других боевых кораблей, объявить торговую войну Китаю, обложив пошлиной в 30–45 % товары из Поднебесной. Националист и антиглобалист Трамп, таким образом, обозначил свое видение национальных интересов США. Для него экономическое, финансовое и военное усиление Китая представляет реальную и непосредственную угрозу будущему «замка на холме», в отличие от далеких конфликтов на периферии Нового Света.
Можно только представить, с какой интенсивностью заработали после победы Трампа аналитические центры в Пекине и Шанхае, готовящие рекомендации для Си Цзиньпина, лоббистские организации в Вашингтоне и Нью-Йорке. Эту активность подстегивали первые же действия новоизбранного президента Трампа на «китайском фронте».
Через несколько дней после победы на выборах, 2 декабря, состоялся телефонный разговор Трампа с главой незадолго до того возглавившей тайваньскую администрацию Цай Иньвэнь. Мало того что оба деятеля поздравили друг друга с избранием. Они в ходе беседы еще «отметили тесные экономические и политические связи, а также связи в области безопасности», – сообщило агентство Ассошиэйтед Пресс со ссылкой на переходную команду Трампа. Вряд ли можно представить себе более грубую ошибку в отношениях с Пекином, считающим Тайвань неотъемлемой частью Китая и категорически возражающим против любых попыток представить его субъектом международных отношений.
Но то была не ошибка, а сознательный поступок. Словами англосаксонской поговорки, «к ранению добавили оскорбление». Комментируя разгоревшийся скандал, Трамп заявил: «Я вполне осведомлен о политике “одного Китая”, но не понимаю, почему мы должны быть ею связаны, если не заключим сделку по другим вопросам, включая торговлю». В том же интервью телеканалу «Фокс» Трамп повторил свои традиционные претензии к Китаю по поводу его «валютных махинаций», укрепления островов Южно-Китайского моря, «недостаточного воздействия на Северную Корею ради сворачивания ракетно-ядерной программы».
Из интервью, статей и кратких сообщений в «Твиттере» складывалось впечатление, что Трамп начнет наступать на Китай сразу на нескольких фронтах. В китайской прессе стали появляться рассуждения о возможных ответных мерах, сравнивались возможности двух стран в экономической холодной войне.
Справочно: Китай контролирует американские долги в объеме от 1,2 до 1,8 трлн долларов. Он имеет 3,14 трлн долларов валютных резервов (конец 2017 г.) по сравнению со всего 121 млрд долларов у США. В 2016 г. китайские компании инвестировали в американскую экономику 54 млрд долларов – больше, чем в любую другую страну. В двусторонней торговле в 2017 г. китайское положительное сальдо составило 291 млрд долларов. Американские компании создали в Китае около 20 тыс. предприятий. 20 % прибыли General Motors и 16 % прибыли Ford Motors получают на китайском рынке. На китайской земле действуют 14 сборочных заводов компании Apple. Китай много лет покупает самолеты Boeing. Так, во время визита Си Цзиньпина в США в 2015 г. было объявлено о новой огромной сделке – 300 самолетов на общую сумму 38 млрд долларов!
Поддастся ли Трамп своим глубинным антикитайским политическим инстинктам или он как изощренный бизнесмен просто «набивает цену», чтобы потребовать от Пекина крупных уступок? Какова цена этих уступок? Получить ответы на этот вопросы старались не только журналисты и политические консультанты. Пекин же мобилизовал лучшие силы разведки, дипломатии и бизнеса.
Можно ли приручить «бумажного тигра»?
С Трампом в феврале 2017 г. срочно встретился основатель империи электронной торговли «Алибаба» миллиардер Джек Ма. Мастерски воздействуя на слабые места коллеги-миллиардера, он пообещал в течение пяти лет включить в платформу своей компании миллион американских малых предприятий, которые смогут таким образом продавать свою продукцию китайским и азиатским потребителям. Мало того, бегло говорящий по-английски предприниматель объяснил, что в ближайшие 10–20 лет китайцы будут учиться не зарабатывать, а тратить деньги. «Я думаю, что американским продуктам и малому бизнесу стоит попасть к китайскому потребителю через Интернет», – посулил Ма.
