Но выжившие жертвы этих же хунвэйбинов – прошедшие через «критику и перевоспитание», неправедные судилища и пытки, через тюрьмы и ссылки «старые кадры» – в большинстве своем не сломались. Накопленный ими опыт и неиспользованная энергия все же пригодились Китаю, когда целое поколение переживших ужасы «культурной революции» после смерти Мао Цзэдуна в 1976 г. вернулось к нормальной жизни. Многие жертвы «культурной революции» были отправлены на самые трудные участки социально-экономического фронта по прямому указанию Дэн Сяопина, официально ставшего на XI съезде КПК в августе 1977 г. вершителем судеб Поднебесной. Так северянин Си Чжунсюнь попал в до того неведомые ему южные края, в приморскую провинцию Гуандун.
Творец специальных экономических зон
Гуандун, граничащий с процветающей английской колонией Гонконг и португальским «городом-казино» Макао, доставлял Пекину множество проблем. Одна из них – массовое бегство граждан КНР через границу в поисках благополучия – зарплата в Гонконге была в среднем в 100 раз выше. В апреле 1978 г. Си Чжунсюнь стал вторым, а через несколько месяцев первым секретарем парткома, затем и губернатором провинции Гуандун, а также политкомиссаром Гуандунского военного округа, то есть получил в свои руки все рычаги управления. В декабре того же года на историческом III пленуме ЦК КПК 11-го созыва он был полностью реабилитирован и избран членом ЦК партии. Начав знакомство с вверенной ему провинцией, Си Чжунсюнь, которого в поездках иногда сопровождал старшекурсник Университета Цинхуа Си Цзиньпин, увидал не только накопившиеся колоссальные проблемы, но и огромные возможности промышленно развитой по тогдашним китайским меркам и традиционно торговой провинции, связанной множеством нитей с богатыми и влиятельными «заморскими китайцами».
После поездок по провинции и анализа собранных данных Си Чжунсюнь отправился с докладом к Дэн Сяопину. Новый хозяин Гуандуна предложил не ужесточать пограничный контроль, а сблизить условия жизни двух соседних территорий. На стол «архитектора реформ» лег пакет мер по либерализации экономики Гуандуна, облегчению правил внешней торговли и привлечения капиталовложений. Этот документ встретил настороженную реакцию в ЦК и правительстве, однако в конце концов Дэн позволил своему соратнику начать эксперимент, но не в масштабах всего Гуандуна, а только в районах, примыкающих к границе с Гонконгом и Макао.
«Давай назовем их “особыми районами”, ведь так назывался и твой Пограничный район Шэньси – Ганьсу – Нинся», – сказал Дэн Сяопин. Он подчеркнул, что даст соответствующие указания, но денег на реализацию проекта выделить не сможет, поэтому, как в годы войны, придется «кровью прокладывать дорогу вперед». В июле 1979 г. ЦК КПК и Госсовет одобрили создание первых двух особых, или специальных, экономических зон (СЭЗ) в Гуандуне: Шэньчжэнь и Чжухай (на границе с Гонконгом и Макао). Позже к ним добавились зоны в Шаньтоу на востоке Гуандуна и Сямэнь в соседней провинции Фуцзянь, прямо напротив Тайваня.
Старый революционер (ему было тогда всего 66 лет) решил строить новый город на месте захолустного Шэньчжэня с населением в 6000–7000 человек. Жители гордились единственным пятиэтажным зданием, поскольку больше им гордиться было нечем. Но очень скоро началось «шэньчжэньское чудо», без которого, возможно, не состоялось бы и «китайское чудо». Власти СЭЗ получили существенную автономию от пекинских бюрократов, установили низкие ставки подоходного налога, упростили правила создания смешанных предприятий, получения виз, вывоза прибыли и обмена валюты.
Впоследствии ученые, анализировавшие причины успеха СЭЗ Шэньчжэнь, сравнивали ее с «оазисом» свободной экономики, с «пылесосом», засасывающим новые технологии и методы производства, с «окном во внешний мир». Дэн Сяопин, прозванный «архитектором политики реформ и открытости», дал изобретению соратника-ветерана замечательное название, но создавать фундамент и первые этажи СЭЗ пришлось уже самому Си Чжунсюню, ставшему ее «прорабом».
Как и предсказывал Дэн Сяопин, на первых порах пришлось «кровью прокладывать дорогу вперед». Сопротивление бюрократии и все еще сильных сторонников маоцзэдуновских методов было весьма ощутимо. Си Чжунсюню нужно было одновременно встречаться с инвесторами из числа «заморских китайцев», решать повседневные вопросы, пробивать в столичных инстанциях новые законы и подзаконные акты. Шэньчжэнь рос как на дрожжах, заметно опережая стартовавший одновременно Чжухай. Именно успех Шэньчжэня стал зримым доказательством правильности избранного курса «реформ и открытости».
Накопленный в Гуандуне опыт оказался настолько ценным для страны, что уже в 1981 г. Си Чжунсюня возвращают в Пекин и избирают заместителем председателя Постоянного комитета ВСНП (парламента Китая). Возглавляя комиссию по юридическим вопросам, он руководит работой по созданию новых законов, облегчающих экономическое развитие. В июне 1981 г. на пленуме ЦК КПК Си Чжунсюня назначают секретарем ЦК, годом спустя избирают членом Политбюро и поручают руководить текущей работой Секретариата ЦК.
Иметь смелость идти против течения
В Китае считают, что драконами становятся обычные карпы, которые смогли не только добраться вверх по течению реки до водопада, но и подняться по нему до самого верха. Именно так поступал поэт по имени Мао Цзэдун, нередко в своей политической жизни противопоставлявший себя большинству и в конечном итоге становившийся победителем. К числу «драконов», порожденных бесконечной революционной борьбой, преодолением мощных течений судьбы, безусловно, относится и Си Чжунсюнь.
1980-е гг. оказались для Китая непростыми, несмотря на быстрое развитие экономики и улучшение жизни народа. В конце 1986-го – начале 1987-го в Ухане, Шэньчжэне, Гуанчжоу, Тяньцзине и других городах начались демонстрации под лозунгами «Даешь демократию!», «Даешь права человека!», «Даешь свободу!», «Долой бюрократию!», «Долой коррупцию!». «Великие старцы» в руководстве партии и страны, объединившиеся еще в конце 1970-х вокруг Дэн Сяопина, были потрясены и напуганы смутой, обвинив в ее организации интеллигенцию, а генерального секретаря ЦК Ху Яобана – в потворстве бунтарям. Они усмотрели в протестах продолжение линии на отстранение их от власти. В 1986 г. Ху Яобан предложил введение «возрастного ценза» для высших руководителей, ограничивавшего пребывание на руководящих постах 60-летним возрастом. Перешагнувшие не только этот, но подчас и 80-летний рубеж «великие старцы» решили действовать.
В новогоднюю ночь 1987 г. в доме Дэн Сяопина в Чжуннаньхае собрались Чэнь Юнь, Бо Ибо, Пэн Чжэнь, Ван Чжэнь и другие ветераны. Они разработали план устранения Ху Яобана. Уже на следующий день его вызвали на неформальный «партийный разговор о жизни» в небольшое помещение в резиденции высшего руководства в Чжуннаньхае. Выступивший первым Бо Ибо потребовал от Ху Яобана самокритики и отставки, другие «старцы» тоже резко критиковали главу партии.
Единственным, кто пошел против течения, оказался Си Чжунсюнь, впервые приглашенный на «разговор о жизни» в узком кругу благодаря своему положению секретаря ЦК. Он гневно стучал кулаком по столу, указывал пальцем на заговорщиков (в Китае показывать пальцем на человека является оскорблением) и требовал прекратить «этот спектакль». «Оставаться на своем посту генсеку партии или уходить – этот вопрос надо решать в соответствии с Уставом партии», – подытожил Си Чжунсюнь. Но продолжать спор не потребовалось: Ху Яобан, поблагодарив за поддержку, объявил о согласии уйти в отставку. Несмотря на свое поведение во время критики Ху Яобана, Си Чжунсюнь сохранял ответственные посты в руководстве страны. В 1988 г. он был переизбран заместителем председателя ВСНП, причем в списке заместителей его имя значилось первым.
