Однако антисоветское брожение в Кронштадте нарастало — об этом убедительно свидетельствуют сохранившиеся многочисленные документы. Вызвали его причины как объективного характера, так и субъективного, порожденные специфически местными условиями.
При политическом отделе Балтийского флота имелось так называемое бюро жалоб, где скапливались материалы, поступавшие преимущественно от рядовых матросов и красноармейцев, служивших в частях, преданных флоту. За период с 20 октября 1920 г. по конец февраля 1921 г. нами выявлено в общей сложности 211 жалоб и заявлений, преимущественно личных, сравнительно редко коллективных (обычно из небольшого числа лиц).
[217] Лишь в шести документах такого рода (что составляет менее 3 % от общего числа) были обнаружены претензии на собственное положение жалобщика (или жалобщиков): о недостатке пайка, о недовольстве службой и т. п. Зато в преобладающем большинстве жалоб матросов и красноармейцев идет речь о тяжелом положении на родине, прежде всего в деревне.
Анализ документов показывает, что основная масса жалоб касается северо-западных губерний — Череповецкой, Псковской, Олонецкой, Вологодской и т. д. Это понятно, — Балтийский флот рекрутировался, как правило, из северо-западных районов России, в то время как Черноморский — из южных. Более четверти писем исходит от уроженцев Херсонской и Николаевской губерний, Северного Кавказа, Области Войска Донского и т. п., что являлось следствием притока значительного числа новобранцев из этих районов в течение 1920 г.
[218] Характерно, что основная масса жалоб (более 150) приходится на январь — февраль 1921 г., то есть на период наибольшего обострения хозяйственной разрухи в стране.
Вот в качестве примера одна из таких жалоб — от красноармейца-артиллериста с форта «Риф» от 14 февраля 1921 г. (речь идет о Новоржевском уезде Псковской губернии):
«…У моей семьи, состоявшей из отца 60 лет и матери 60 лет, сестры 20 лет, брата 16 лет (нетрудоспособного) и еще брата 13 лет, реквизирован хлеб сверх разверстки, так как назначенная разверстка в октябре месяце была моей семьей выполнена полностью, и эта последняя реквизиция в январе месяце была, по моему мнению, незаконной».
[219]
Если сгруппировать все 211 жалоб по вопросам, которые они затрагивают, то окажется, что основное недовольство семей матросов и красноармейцев вызывает прежде всего продразверстка — об этом в прямой или косвенной форме говорится в 156 документах. Далее, речь чаще всего идет о незаконных, по версии жалобщиков, реквизициях лошадей, скота и другого имущества, повинностях на различные работы, невыплате пособий семьям, злоупотреблениях гужевой повинностью и т. п. Тон подобных документов обычно сдержанный, обвинения касаются обыкновенно лишь местной администрации. Общий характер жалоб имел вполне определенную окраску: матросы и красноармейцы в данной форме выражали настроение русского крестьянства, для которого продовольственная разверстка сделалась хозяйственным тормозом в условиях окончания гражданской войны и перехода к мирному строительству.
К началу зимы 1920 г., после победоносного окончания гражданской войны, настроение на флоте было в общем здоровым. Так, комиссар Кронштадтской крепости сообщал в своей сводке от 23 ноября:
«Обстановка боевая… Усталости, брожения и дезорганизованности не замечается. Число дезертиров весьма ограниченно. Отношение к Советской власти сочувственное. Последние победы на фронтах подняли боевой дух в личном составе крепости».
Однако уже в ту пору заметны были тревожные симптомы:
«За последнее время участились жалобы красноармейцев на неправильные действия местных советских властей, больше всего за неправильную реализацию продовольствия и т. п.»
[220]
Действительно, анализ политических донесений периода зимы 1920/21 г. показывает, что подобного рода претензии звучали в частях и на кораблях все чаще и все громче.
Такого рода настроения матросов и красноармейцев не являлись тайной для партийных организаций флота и сухопутных частей. Напротив, при изучении донесений комиссаров и политруков в Побалт становится очевидным, что рядовые коммунисты своевременно и точно сообщали о нарастающем брожении среди военнослужащих и приняли посильные меры для возможной его ликвидации. Низовые партийные руководители правильно указывали на социально-экономические причины как основной фактор недовольства.
Это подтверждается регулярными донесениями комиссаров частей и кораблей в Побалт и докладами самого Побалта. Вряд ли представляется необходимым цитировать или хотя бы перечислять многочисленные сообщения такого рода. Ограничимся типичными примерами по тем частям и кораблям, личный состав_ которых впоследствии принимал участие в мятежных действиях или попытках к такого рода действиям.
В материалах за вторую половину декабря 1920 г. отмечалось, что среди команд линкоров «Севастополь» и «Петропавловск» вопросами, волнующими команду, являются «неправильные действия провинциальных властей»; то же — на заградителе «Нарова»: «Поступают жалобы на действия провинциальных властей, которые усилились в связи с отпусками»
[221] (имеются в виду жалобы моряков, возвратившихся из отпусков).
В январе подобные донесения становятся более острыми. Линкор «Севастополь»:
«Наблюдается большая неудовлетворенность действиями провинциальных властей, в команде существует вполне определившийся взгляд, что необходимо сделать полную фильтровку учреждений с пересмотром социального положения, влить в учреждения больше рабочих и крестьян… Отношение к Советской власти хорошее, но есть элемент, который должен быть немедленно удален».
[222]
(Несмотря на то что это решительное заключение сделано в докладе Побалта, флотское командование никого из команды «Севастополя» не «удалило».) Гарнизон кронштадтских фортов и команды береговых батарей:
«Политическая сознательность и отношение к Советской власти хорошее, за исключением вновь прибывшего пополнения. Все поступающие жалобы в большинстве на неправильные действия провинциальных властей, о неправильном наложении плановой разверстки, о незаконных реквизициях и т. п.»
[223]
