Неразбериха привела к тяжёлым последствиям. Выйдя из исходного района (вероятно, после возвращения назад на дозаправку), 26 тбр развернулась в боевой порядок и стала продвигаться по высоте 188,5 на юг. При подходе к «позициям противника» экипажи открыли шквальный огонь из пушек и пулемётов по занимавшей их пехоте, не ведая, что это была пехота 167 сд. Видя, что происходит, командир передового 615-го стрелкового полка попытался остановить танкистов, но был убит ими на месте. Нетрудно догадаться, что испытали и какими словами в адрес танкистов разразились пехотинцы, на глазах которых всё и произошло.
Негодуя по поводу случившегося, командование 167 сд писало: «Взаимодействие в масштабе группы организовано не было. Части и соединения действовали на одном и том же участке, не знали задач соседей (танковых корпусов) и впереди действовавших частей, что вносило путаницу и неразбериху в боевые действия войск, вследствие чего 26 тбр при подходе к боевым порядкам 167 сд стала расстреливать их. Выстрелом из КВ был убит командир 615-го полка майор Симонов. Информация со стороны высшего штаба о действиях своих частей не производилась»
[168]. Сколько же пострадало от огня 26 тбр (а возможно, и других наших тбр) рядовых пехотинцев, о которых в дивизионном отчёте не писали, остаётся только догадываться.
По мере продвижения на юг и сужения огромного поля возрастала плотность огня противника, который имел возможность поддерживать свои находящиеся на высоте подразделения фланговым огнём с опушки рощи. С востока пехота 167 сд также подвергалась обстрелу из рощи южнее Чуриково, которую никак не удавалось захватить. Оказавшись под таким огнём, части 167 сд не смогли продвигаться дальше вместе с танками и залегли в сужающемся перешейке между рощами. Очевидно, что только их передовые подразделения смогли достичь (если вообще смогли!) района южной опушки рощи. В то же время части танков удалось прорваться через перешеек и вырваться на равнину южнее. Далее прорвавшиеся танки 49-й и 118 тбр начали действовать в расходящихся направлениях: танки 49 тбр повернули на запад, а 118 тбр на юго-восток.
Из документов 118 тбр следует, что части бригады к 21:00 22 июля достигли высоты 195,8 и затем «вышли на сборный пункт южнее правофланговой рощи, что 2 км севернее 195,8»
[169]. Танки 49 тбр обошли рощу у выс. 188,5 с юга и продвинулись в сторону Гремячьего. Но ни одна, ни другая бригада не сумели закрепиться на достигнутых рубежах без поддержки пехоты и к ночи стали возвращаться назад на дозаправку горючим и пополнение боеприпасами. 26 тбр вместе со сводным батальоном 2 мсбр предприняла попытку наступления на Каверье, но к ночи также вернулась на исходные позиции в районе южной окраины Малой Верейки
[170].
С наступлением темноты и отходом наших танков назад прорвавшиеся вперёд подразделения 167 сд стали тоже оттягиваться из узкой и простреливаемой части поля между рощами на высоту 188,5, где фланговый огонь был слабее. К тому же, не зная ни обстановки на поле боя, ни положения соседей, ни, тем более, планов затаившегося в роще противника, наши пехотинцы, оторванные от своих и полуокружённые немцами, явно чувствовали себя неуютно в узком перешейке, тем более что вражеские автоматчики пробирались по посевам в тыл наших поредевших подразделений и открывали там беспорядочную стрельбу
[171]. Положение в широкой части поля, поближе к основной массе войск, где можно было рассчитывать на поддержку своих танков и артиллерии, казалось не таким опасным. Так или иначе, но передовые подразделения 167 сд к утру оказались уже севернее района вечернего вклинения и окапывались на скатах высоты 188,5.
Немецкие документы признают, что в тот день русским танкам удалось прорваться через позиции 387 пд. Однако далее констатируется очень важный для понимания всего хода боя факт: атаки наших стрелковых частей были отбиты
[172]. То есть танки прорвались вперёд без пехоты, соответственно развить их прорыв и закрепить запятые рубежи было некому. Это подтверждает и карта штаба 7 АК с обстановкой к исходу 22 июля 1942 года. Возможно, обозначенную на карте линию фронта штабным офицерам следовало бы провести не сплошной жирной линией, а прерывистым пунктиром, так как позиции 387 пд на высоте 188,5 были частично прорваны, частично отведены ближе к рощам, куда, судя по всему, всё больше тяготели и сами измотанные боем и ослабленные потерями немецкие подразделения.
Чётко обозначенных рубежей на высоте 188,5 (с традиционно понимаемыми линиями траншей напротив друг друга) в ночь на 23 июля, вероятно, вообще не было. Но из документов совершенно однозначно следует, что рощу западнее выс. 188,5 занимал противник.
За день боя 387 пд потеряла 60 человек убитыми и 181 ранеными и пропавшими без вести. Потери 340 пд составили 91 человек (убито 22, ранено и пропало без вести 69)
[173].
Общие потери наших частей за этот день трудно назвать, так как списки потерь многих из них отсутствуют. Известно, что в тот день части только убитыми потеряли: 26 тбр. — 24, 148 тбр. (только по двум танковым батальонам) 38, 49 тбр — одного, 118 тбр двух, 1 гв. тбр — пятерых, 167 сд — 68 человек. Точных данных по 27 тбр, 104 ОСБР, отдельным артполкам опергруппы, 89 тбр, 284, 340 и 193 сд в моём распоряжении нет.
387 пд в тот день оборонялась из последних сил, а командование дивизии постоянно просило 7 АК о помощи. Стоит привести здесь выдержки из журнала боевых действий 7 АК и донесений 387 пд
[174].
Утреннее донесение 387 пд.
«6:15. Атака противника, начавшаяся вечером юго-западнее Большой Верейки, была отбита. Под покровом темноты от 30 до 40 танкам противника удаётся проникнуть в глубину обороны в юго-западном и частично юго-восточном направлениях (свидетельство о рейде 148 тбр. — И. С.).
Ещё до рассвета часть танков снова повернула на север. Данные о более детальной обстановке пока отсутствуют.
Вероятно, пока ещё отсечная позиция, которую наши части заняли вчера во второй половине дня, несмотря на прорыв танков противника, полностью остаётся в наших руках.
417 пп и 559-й истребительно-противотанковый дивизион отправлены маршем в направлении Землянск с целью оборудования отсечной позиции на северной окраине деревни Терны. Обороноспособность данной позиции очень низка, поскольку 417 пп после тяжелейших боёв на <воронежском> плацдарме ещё не получал пополнения».
