Вообще, судя по сагам, воспитатель, как и живущая в доме нянька, обычно любили своих воспитанников; даже расставшись с ними, поддерживали с ними добрые отношения, преданно заботились о них, по мере сил помогали им, пользуясь их полным доверием и ответной привязанностью
[691], а также уважением их родителей.
В семье воспитателя ребенок рос вместе с его детьми и делал то же, что и они, в том числе пас скот
[692]. Известный Гисли («Сага о Гисли», гл. XXV), попав в семью простого бонда, сам построил лодку «и много всего другого. И все, что бы он ни делал, было на славу, ибо он был умелец, каких мало», в отличие от безалаберного хозяина, с которым он вместе рыбачил. Как хороший воспитатель славился мудрый Ньяль, у которого не переводились воспитанники
[693]. Воспитателей подчас считали и называли приемными отцами или матерями.
Девочек также иногда отдавали на воспитание в другую семью
[694] или доверяли няньке. До известного возраста няньки ухаживали и за мальчиками, например, любимая нянька была у сурового Эгиля (см. ниже). Воспитатель привлекался семьей девушки к решению вопроса о ее замужестве, а в случае сиротства воспитанницы сам находил ей хорошую партию. Однако и опекун, и воспитатель не имели права выдавать девушку замуж или женить юношу без разрешения их родителей или родичей
[695].
Ребенок оставался у воспитателя до 15–18 лет, т. е. до (или почти до) взрослого возраста. Торлейв, сын зажиточного и родовитого Асгейра Рыжая Шкура, «рано возмужал и был человеком опытным и весьма сведущим во многих искусствах»; он до 18 лет воспитывался у дяди по матери, который его «очень любил и немало пекся о нем» и передал ему много «древней мудрости»
[696]. Вообще указаний на воспитателей, на их роль в обучении ребенка и воспитании в нем качеств и умений, необходимых для успешного существования в обществе, в сагах немало.
Обязанности воспитателя и его ответственность за ребенка были велики, особенно если у ребенка не было одного из родителей или, тем более, если он был полным сиротой. Весьма отчетливо об этом свидетельствует следующий эпизод. Когда брат убитого Хёскульда Кетиль («Сага о Ньяле», гл. XCIII) вызвался взять на воспитание осиротевшего племянника, его жена Торгерд напомнила мужу о его обязанностях в этой связи: «Я согласна, — сказала она, — если только ты сделаешь все, что сможешь, для этого мальчика, когда он вырастет. Ты отомстишь за него, если его убьют. Ты дашь ему денег, когда он будет жениться». Т. е. воспитатель выступает в этом случае как второй отец. Но и его жена имела право участвовать в решении вопроса о приеме воспитанника в дом. Другой пример: Арнгерд дочь Торви воспитывала Гудню дочь Стурлы; при наступлении врагов она накинула на девочку одеяло и прикрыла ее собственным телом, моля Бога сберечь ребенка
[697].
Весьма «злым делом», влекущим максимальное наказание, было «продать приемного сына (в рабство. — А.С.)»
[698] — видимо, и такое случалось.
Иногда прочная связь с воспитателем служила воспитанникам и плохую службу, если воспитателем, как оказывалось, был человек низменных свойств. Таким, например, был Тьодольв из «Саги о Ньяле», который обожал свою воспитанницу Халльгерд, сопротивлялся ее браку с достойным Торвальдом, всюду следовал за ней после ее замужеств и убил подряд двух мужей этой строптивой женщины, характер которой, тяжелый от рождения, он же окончательно и испортил. Сага сетует, что не такому человеку, как Тьодольв, следовало быть воспитателем Халльгерд
[699].
Из саг не ясно, платили ли родители детей их воспитателям. Возможно, люди невысокого звания, с малыми доходами, получали какое-то возмещение за труды или на прокорм ребенка. Но чаще и скорее всего за воспитание ребенка расплачивались дарами
[700] и связями, которые ценились выше денег.
Воспитателя, т. е. человека, который, беря чужого ребенка на воспитание, принимал его в свою семью как родного, не путали с «наставником», учителем, появившимся с утверждением христианства и обычно являвшимся духовным лицом, клириком или священником ближайшей церкви, который по должности также наставлял молодежь
[701]. С того же времени постепенно утвердилось и духовное родство крестников и их крестных, что принималось во внимание при заключении брачных союзов, а также в иных отношениях.
Вырастая вместе, родные и приемные сыновья нередко давали, как говорилось выше, обет побратимства, который был, судя по сагам, чисто мужским обрядом. Они клялись принимать на себя те же обязанности, которые несли по отношению друг к другу родные братья, включая кровную месть. О побратимстве — «названом» (или «клятвенном») братстве — рассказывается в «Саге о Названых Братьях», в «Саге о Гисли» (гл. 6), «Саге о людях из Лососьей Долины». В «Саге об исландцах» рассказывается о побратимстве воспитанника и сына воспитателя, а также двух воспитанников. Два мальчика, жившие у одного воспитателя, — Стурла сын Сигвата, уехавший домой в 15 лет, и Арон — стали назваными братьями и были верны друг другу (гл. 33). Об обряде побратимства уже говорилось раньше (см. часть 2). Стоит только напомнить, что клятва названых братьев скреплялась кровью, смешанной с землей, и в свидетели истинности их намерений призывали богов
[702]. Выше приведен рассказ и о нежном чувстве, которое возникало между воспитанником и дочерью воспитателя.
Ступени взросления
Дети рано взрослели. Будущий скальд Эгиль с 7 лет принимал участие в публичных играх в мяч в составе особой детской команды, которая играла параллельно с взрослой; и в этом возрасте он уже вполне проявил свой действительно неистовый нрав. Однажды во время этой игры его отец Скаллагрим, игравший во взрослой команде и случайно задетый одним из игравших мальчиков, в пылу азарта и ярости убил его и уже ухватился было за своего сына, но его вырвала из рук отца нянька. Тогда Скаллагрим убил ее. Эгиль промолчал, но позднее, дома, во время трапезы молча встал и спокойно убил ножом приближенного отца — его управляющего. Затем сел на место и продолжил трапезу. И все присутствующие опять же промолчали, как бы согласившись с тем, что семилетний Эгиль имел право отомстить отцу за свою няню. Херьольв в 8 лет убил медведя, задравшего его козу, а в 12 лет отомстил за убийство своего отца («Прядь о Херьольве сыне Сигурда»). Торфинн Норвежский стал ярлом в 5 лет и правил 60 лет, был очень воинственным, но умер от болезни.
