Очень интересны атрибуты богов, в том числе металлические, изготовленные карликами, например копье Одина — Гугнир; его священные черные птицы — вороны-стервятники Мунин и Хутин (вестники войны и «пожиратели трупов»)
[775], а также волки Гери и Фреки; его золотое кольцо или браслет («обручье») Драупнир, вещие руны, волшебный мед, дающий силы, наконец, восьминогий конь Слейпнир. Судя по «Саге о Вёлсунгах» (гл. XXI), Один владел также особым «сонным шипом», укол которого усыплял человека, делая его беспомощным. Широко известны в мире викингов железные рукавицы и молот Тора — Мьёльнир, золотые волосы его жены богини Сив, ожерелье Фреи — символ плодородия, корабль Фрея и др. А супруга Браги — И´дун обладала золотыми молодильными яблоками; как только боги начнут стареть, они отведают этих яблок, тотчас же помолодеют и останутся такими до самого конца света
[776]. Очевидно, что в большинстве случаев атрибуты богов — волшебные варианты предметов или свойств, обычных для скандинавов и ценимых ими.
Мифологические сюжеты часто переплетаются с эпосом, с историческими преданиями, некоторые боги выступают как герои, мудрые умельцы и храбрецы
[777]. Здесь примечательна прежде всего уже знакомая нам по более древней, чем саги, «Песнь о Риге», с ее сакрализацией и мифологизацией королей, происхождение которых возводится к языческим богам и которых наделяют необыкновенными свойствами и особыми отношениями с другими мирами и судьбой. Было принято считать, что норвежские и шведские конунги вели свое происхождение от бога Ингви-Фрейра. Божественным считалось также происхождение датских Скьёльдунгов. Снорри Стурлусон в «Младшей Эдде» и в прологе «Саги об Инглингах», видимо, исходя из известной традиции, отмечает, что трёнды, жители норвежской области Трёндхейм, происходят от потомка Одина.
Через тексты саг проходит подражание как мудрости, героизму, умениям и изворотливости богов, так и их атрибутике. Например, в них неоднократно подчеркивается ценность «золотых» волос девушки, особое, высокое положение скальдов. Говорится о получении в дар или иным путем волшебных, заговоренных предметов — меча, копья, плаща, делающего своего владельца невидимым, и др. В «Саге о Ньяле»
[778], в мифологической «Саге о Хервёр» говорится о сверкающем в лучах солнца чудодейственном мече Тюрфинг, наносившим раны, после которых не могли выжить ни звери, ни люди
[779]. Об этом мече говорится и в других сагах. В «Саге о Стурлауге Трудолюбивом Эйстейнссоне» герой получает в дар волшебную алебарду, которая «все перерубает» и может стать маленькой, как булавка
[780].
Очевидно, что магия и пророчества занимали в мире викингов значительное место. В «Саге о людях из Лососьей Долины» рассказывается, что у могучего и умелого Торгильса был синий плащ, обычно висевший на стене его палатки во время тинга. Однажды люди услышали, как «плащ сказал следующее:
„Он висит и сохнет Замысел коварный, —
На стене. Он знает Не один, а два их“.
Всем это показалось большим чудом».
Но на следующий день владелец плаща был предательски убит
[781]. В той же саге появление во´рона — священной птицы Одина толкуется как благоприятное предзнаменование для воина. Персонаж саги может находиться одновременно в нескольких местах, люди меняются обличьями, действуют оборотни (люди-волки) и колдуны, перед героями предстают полные глубокого смысла видения. Ниже мы еще столкнемся с предметами, ритуалами и мотивами поведения, ориентированными в сагах на иной мир, на непосредственную связь с богами и мертвецами, на страх перед чудовищами и странными знаками, навеянными мифами, с мистическим толкованием природных явлений, снов и т. п.
Капища, годи и жертвоприношения
Языческие ритуалы поклонения богам и жертвоприношения им осуществлялись публично или частным образом и в любых местах, в том числе в пиршественных залах, при накрытых столах, либо в горах. Однако наиболее действенными считались священные ритуалы, которые проводились в особо отведенных местах. Это мог быть просто алтарь, т. е. культовое место без крыши, но особенно почиталось святилище, нередко в виде роскошного здания, «дворца»
[782].
Главными центрами языческих обрядов были именно святилища, где проводились религиозные праздничные церемонии и приносились особенно крупные жертвы богам
[783] в сопровождении соответствующих обрядов. В «Саге об Инглингах», в которой Снорри Стурлусон посвятил первые два с лишним десятка глав мифологическим обоснованиям божественного происхождения этого рода, он описывает большое святилище в Асгарде (?!), где «по древнему обычаю» служили двенадцать «верховных жрецов, которые совершали жертвоприношения и судили народ… Все люди должны были им служить и их почитать». Он пишет далее, что центральное капище свеев располагалось в центре их племенного союза, старинной Упсале. По приводимой им легенде, это святилище воздвиг Фрейр, а тамошние курганы были связаны с Тором, Одином и самим богом-основателем. В этом святилище и других местах Фрейру приносили жертвы в благодарность за урожайные годы. В его главное капище шла дань со всех земель свеев, откуда и пошло выражение «Упсальское богатство» (или «удел»: Uppsala öð)
[784]. Отметим, что Упсальский удел послужил впоследствии основой домена свейских, а затем и шведских королей. Интересно, что Снорри ничего не сообщает о таких жертвах богам, в числе которых наряду с животными были бы и люди. Видно, при всем своем уважении к родной старине, он не считал возможным упоминать об этом крайне нечестивом и жестоком обряде.
При посещении Дании в последней трети XI в. Адам Бременский, миссионер и каноник Гамбург-Бременского архиепископства, в свою очередь слышал рассказы о великолепном капище в центре языческого культа и главном городе свеев Упсале. Напомним, что это происходило через десятки лет после официального введения в Швеции христианства (Олавом Шётконунгом, первые десятилетия XI в.). И вот что узнал миссионер «о верованиях свеонов»
[785].
