Как рассказывается в «Саге о Названых Братьях», на вопрос Тормода «Что ты за человек, Одди?» ответом были слова: «Я бродяга и хожу, где укажут…»
[1292] В связи с «Сагой о Битве на Пустоши» (событие начала XI в.) возникло мнение, что окружные хёвдинги были вправе ограничивать свободу передвижения рабов, бродяг и умалишенных, поскольку «соседи не хотели их у себя видеть»
[1293].
Очевидно, что рабы, как и бродяги, стояли вне гражданского общества саг — общества свободных и полноправных хозяев. В некоторых случаях голос рабов становится слышен в связи с какими-то общественными событиями. Так, в «Саге о Хаконе Добром» (гл. XV) рассказывается, что, когда конунг при введении христианства объявил, что в воскресенье не положено трудиться, а два дня в неделю необходимо соблюдать пост, рабы и батраки стали роптать, говоря, что в таком случае они ослабеют от голода и вообще не смогут работать.
Отношение в обществе к рабам выглядит не вполне однозначным. С одной стороны, как можно убедиться, на рабынях женились богатые и известные люди. Но в абсолютном большинстве это были женщины, происходившие из знатных семей. И даже Олав Святой не унизил себя, женившись на незаконной, но признанной отцом дочери шведского конунга Олава от рабыни. Был устроен грандиозный свадебный пир, розданы богатые подарки; жена родила конунгу троих сыновей, и «он всегда считался с ней» («Сага об Олаве Святом», гл. XXXXIX–XCII). А рядовые хозяева нередко доверяли проверенному рабу важные функции в своей усадьбе, на корабле, в бою.
С другой стороны, рабов презирали, назвать кого-либо рабом или служанкой, сыном раба или служанки — «это хулительные слова», т. е. немалое оскорбление. И иногда это делали намеренно. Ревнивая королева называет мать пасынка «служанкой», что в понимании того времени было равнозначно «рабыне»
[1294]. Положение рабыни-наложницы даже знатного человека, как и сына наложницы от него, приносило «мало чести и мало любви», — пришла к заключению одна из таких женщин
[1295]. «Мало чести рабам», — констатирует сага
[1296].
Выше уже рассказывалось о том, что, когда умница, красавец и щеголь Олав Павлин, сын рабыни знатного происхождения и ее родовитого хозяина, посватался к дочери скальда Эгиля Торгерд, она рассерженно сказала отцу: «Ты хочешь выдать меня замуж за сына служанки, пусть он и красив и превосходит всех…» Как уже известно, Олав не отчаялся; разряженный и овеянный славой, он приехал свататься вторично, подарив, к тому же, Эгилю дедов дар — отличный меч. Тут уж гордая девица не устояла. Свадьба состоялась, и они жили потом прекрасно.
Уже известен эпизод и из «Саги об Эгиле», где рассказывается об одном бонде, который был «красив, богат, но возвысился из низкого рода»; вероятно, он происходил из вольноотпущенников. Однажды знатный немолодой вдовец, познакомившись на одном из пиров с его совсем молоденькой дочерью, вскоре приехал к нему с большой свитой и потребовал, чтобы отец отдал ему девушку на условиях «неполной свадьбы» — на роль «официальной» содержанки. Бонд был вынужден согласиться. После смерти старика женщина ничего не получила из его наследства и вернулась с детьми в дом отца, где растила их без мужа
[1297].
Эти эпизоды весьма показательны для отношения тогдашнего общества к людям несвободного происхождения. Даже будучи свободными во втором-третьем поколении, добившись благосостояния, даже завоевав славу, они все равно несли на себе следы бывшего рабства. И по сагам трудно судить, сколько поколений потомков раба должно было упорно и добродетельно трудиться, совершать славные дела, чтобы перечеркнуть рабское клеймо. Но для этого имелись и другие пути, например брак потомка вольноотпущенницы со свободной (или наоборот, см. ниже), что, впрочем, бывало нечасто в среде, где браки обычно хорошо рассчитывали, обдумывая выгоду для всей семьи.
Имя Коль (букв. «уголь») было употребительным среди всех слоев населения, но в сагах, что характерно, рабы особенно часто носят это имя, которое в данном случае трактуется как «угольщик» (углежог?), «черномазый», «грязный». Именно смуглыми были рабы в «Песни о Риге». В одном из древнейших произведений «Старшей Эдды» — «Речах Хамдира» определение «чернявый» служит намеком на иноземное и, скорее всего, низкое происхождение
[1298]. «Угольщиком» называла своего деверя королева из «Хроники Эрика» (первая треть XIV в.), желая его обидеть, унизить этой насмешкой. Вероятно, имя Коль в сагах давали урожденным рабам: вряд ли купленному или, напротив, отпущенному на волю рабу меняли имя. Даже доверенного советчика ярла Скули, который к тому же был «силен, как 12 человек», звали Коль
[1299].
Это имя, точнее, содержащийся в нем намек на «чернявость» совершенно определенно относится к человеку низкого происхождения, а в каких-то случаях и к плохому человеку. Примером последнего применения этого имени служит описание темноволосого и смуглого Бродира из «Саги о Ньяле», который отошел от христианства, стал приносить языческие жертвы и был необычайно сведущ в колдовстве. Его доспехи не брало железо! Свои очень длинные волосы ему приходилось закладывать за пояс. В то же время легко заметить, что герои и положительные персонажи саг, за очень редким исключением, все светлокожие и светлоглазые блондины. Различие в цвете кожи и волос положительных и отрицательных персонажей также акцентируется в «Песни о Риге» и наблюдается в большинстве саг. Даже в начале XIV в. этот признак-характеристика использован в «Хронике Эрика», т. е. он бытовал в сознании людей в течение многих столетий, вероятнее всего, уходя корнями в глубокую древность. Но, между прочим, смуглым и черноволосым был такой прославленный поэт и воин, как Эгиль! Очевидно, что внешние признаки все же не всегда были основными…
Разумеется, рабы желали свободы. Иногда об этом говорится прямо, например: «Бонд Торбранд имел раба по имени Эгиль», очень сильного, который «очень хотел на волю»
[1300]. В «Саге о Названых Братьях» раб также хотел на волю, особенно потому, что он «дружил с работницей», видимо свободной, и ревновал ее, не имея на нее формальных прав
[1301]. Из саг известно, что раб, который «попал на весла» в викинге, получал свободу. Также освобождали раба, который, сопровождая хозяина, проявил геройство в бою, тем более если спас жизнь господину.
