О грузовых торговых кораблях неоднократно говорится в «Саге об исландцах». Например, о том, что в 1217 г. из Бергена в Трандхейм, т. е. вдоль норвежского побережья Атлантического океана, вышли шесть грузовых судов, которые по дороге утонули вместе со всеми людьми. В другом случае (гл. 82) говорится о корабле Длинное Копыто и большой грузовой или паромной ладье (что можно понимать и так, что существовали также средние и малые паромные ладьи). Купцы, имеющие торговые корабли, приобретали и паромные ладьи, с помощью которых товар перемещался на мелководье, откуда его перегружали на лошадей для дальнейшей транспортировки или переносили в портовые склады на набережной. Упоминаются также «паромное весло» и «плот из плавникового леса». На последнем либо перевозили людей, либо он служил способом перемещения древесины
[433]. При торговом корабле обычно имелась и спасательная шлюпка
[434].
Что касается грузовых паромов, или, как они называются в сагах, паромных ладей, то упоминаний о них немало. Например, в «Саге об Ароне сыне Хьерлейва» рассказывается о большой паромной ладье, которая хранилась в сарае некоего человека
[435]. Снорри в «Круге Земном» упоминает о ладье с 15 скамьями для гребцов, нагруженный необходимыми припасами и шатрами. В «Саге о Херде и островитянах» говорится о таких специализированных судах, как «большая плоскодонная ладья для перевозки грузов». Паромная ладья могла вместить до 40 человек
[436].
В сагах упоминаются также боты и лодки для рыбной ловли и охоты на морского зверя, в частности «четырехвесельная тюленебойная лодка»
[437].
Корабли в гавани стояли на якорях. Если пристань была близка и удобна, с судна на берег протягивали сходни
[438].
Наряду с хозяином корабля особое положение на нем занимал кормчий или стюриман (styrimaðr), а позднее шкипер (скепаре, шепаре), который и по названию должности, и фактически зачастую был главой команды (gubernatores nauium латиноязычных источников). Шкипер, кормчий, стюриман мог быть впередсмотрящим, а нередко и рулевым. На более или менее крупном корабле кормчий никогда не садился на весла. Стюриман-кормчий вел корабль, управляя его ходом, назначал охрану корабля на стоянках и участвовал в разбирательстве нарушений, допущенных во время плавания
[439]. Обычно во главе команды стоял преданный владельцу корабля человек. У норвежского короля Харальда Прекрасноволосого кормчим был его раб Коль
[440]. «Опытный кормчий» — такого кормчего упоминает «Беовульф» (ст. 1800) — зачастую служил и лоцманом. На более скромном судне командой руководил его владелец.
В сагах много упоминается о кормчих, об их привилегированном положении на корабле, о том, как представители власти — обладатели мощных кораблей и предводители больших походов — ценили кормчих. Иногда высокопоставленные особы держали хороших кормчих, невзирая на их дурную личную репутацию. Дракаром Ульвкелля Сниллинга из «Саги о Хальвдане Эйнстейнссоне» правил берсерк Ивар Баггуль, «величайший негодяй», а его брат, «самый большой силач», был знаменосцем конунга. Похвалу хорошему кормчему можно встретить даже в рунических надписях, например: Гуннлейв «был убит на востоке с Ингваром… Он мог хорошо вести корабль („управлять кораблем“ — knari stura)»
[441]. Или: «Он один владел кораблем и вел [его] на восток[е] в войске Ингвара»
[442]. Не случайно в Дании должность кормчего издревле была наследственной.
В «Саге об Ингваре Путешественнике» говорится, что в тех местах, где корабль не мог пройти, корабельщики рыли канал, иногда работая месяцами
[443]. В других случаях, как уже упоминалось, судно перетаскивали в иной водный бассейн, обычно расположенный относительно недалеко, волоком или на руках. Также упоминалось, что для плавания вблизи Скандинавии нередко приходилось брать особого лоцмана, обычно потомственного морехода, знатока каменистых берегов, усеянных шхерами
[444], прибрежных вод и фьордов, либо местного жителя. Тем более это было необходимо, когда большое морское судно заходило в фьорд или поднималось вверх по реке. В «Беовульфе» упоминается такое «…судно грузное, по мелководью сюда плывущее из океана…» (ст. 240).
Внутри корабля было мало удобств. Палуба отсутствовала. Большие суда у носа и на корме оснащались небольшими помостами, которые давали преимущество при защите корабля и защищали вещи от воды. Для того чтобы укрыться от непогоды и уберечь содержимое корабля, в нем устраивался шатер
[445]. Люди имели при себе и спальные мешки. Весла, уключины и места для гребцов тщательно проверяли и охраняли, о чем говорится и в шведском Упландслаге. Вот на таких кораблях и плавали викинги. Корабль для скандинавов, как уже отмечалось, был не просто необходимым средством передвижения, не только «морским конем» — такое образное его наименование встречается в произведениях скальдов. И не только ценным имуществом. Он был их вторым домом, в известном смысле и важным средством поддержания жизни. Не случайно из всех видов имущества, которым они владели, именно корабль претерпел со времен Тацита самые большие изменения, приобретя большие размеры и совершенную для своего времени оснастку — подлинную корабельную революцию. Благодаря усовершенствованному кораблю отважные северные мореплаватели смогли сыграть такую заметную роль в европейской истории рубежа первого и второго тысячелетий, открыть и заселить новые острова, пересечь Атлантику и высадиться на восточном берегу Америки. А их путешествия, в свою очередь, стимулировали совершенствование «морского коня».
Некоторые общие наблюдения
Очевидно, что для скандинавов мореплавание, пиратство и торговля, во-первых, зачастую сливались в одно общее дело. Во-вторых, далеко не всегда это было занятие только отдельных людей или групп населения. Для массы бондов, не говоря уже об элите общества, дружинная служба в молодости, эпизодическое пиратство, как и эпизодическая торговля, были вполне обычными занятиями, позволяющими им расширить свои владения, увеличить или сохранить имущество, утвердить или приобрести известность, почет в обществе. Эти занятия были важными факторами социальной эволюции, формирования новой или закрепления сложившейся общественной структуры. Поскольку для таких занятий требовался корабль и вообще какие-то первичные средства, торговые и пиратские экспедиции, как и поездки за данью, зачастую возглавлялись состоятельными, знатными людьми, а в экспедициях «на паях» — представителями верхушки бондов.
