В «Саге об исландцах» (гл. 3) упоминается о разводе, который произошел вроде бы из-за нелюбви супругов. Разведенный муж затем женился на другой разведенной женщине и получил в этом браке такое «большое богатство», что «сделался хёвдингом». Это замечание наводит на предположение, что нелюбовь мужа к первой жене могла происходить из желания вступить в более выгодный брак.
Иногда развод происходил из-за конфликта между мужем и братом женщины, причем она могла принимать сторону как одного, так и другого; возможно, здесь играли роль родовые или семейные отношения и традиции, в которых она была воспитана. Но возможно, что свою роль здесь играли и ее отношения с мужем. Известен случай, когда разлад в доме достиг такого уровня, что жена, затевая развод, выбросила всю одежду мужа в выгребную яму, так что ему нечего было надеть
[601]. Скорее всего, у женщины был плохой характер. Дурной характер, грубость одного из супругов нередко была причиной развода. Выше мы уже столкнулись с эпизодом, когда муж заплакал из-за грубости жены. Женская грубость и нетерпимость проявлялись и в королевской семье. Так, Эйрик Победоносный (конец X — начало XI в.) вынужден был развестись с женой Сигрид Гордой, не вынеся ее вздорного характера. Чтобы она согласилась на разъезд (983 г.), он отдал ей в управление весь Гауталанд (Гёталанд). Позднее она не ужилась и с сыном. А свое прозвище эта дама, убежденная язычница, получила потому, что сожгла в доме сразу нескольких претендентов на ее руку — «малых конунгов», чтобы отучить подобных мелких людишек претендовать на ее руку
[602].
Наконец, развод мог быть следствием супружеской измены, причем не только жены, но и мужа, — в том случае, конечно, если измену могли предать гласности с помощью свидетелей. Согласно обычному праву, при доказанной измене жены с ней разводились, не возвращая приданого. Если изменял муж (конечно, не с зависимыми женщинами), жена имела право после развода забрать свое приданое
[603].
Таким образом, инициаторами развода могли в равной мере выступать и муж и жена, но инициатива жен прослеживается чаще. При этом в сагах разведенная женщина редко остается вне брака — только если сама этого желает. Женщины в мире саг, как говорится, были в цене. Возможно, они чаще умирали, особенно в результате родов. А в той же «Саге о Гисли» (гл. XVIII) вдова вышла замуж, будучи беременной от погибшего мужа, и родившегося ребенка по обычаю назвала именем отца. Мужчины в те героические века погибали часто; но похоже, чаще, пусть и не в боях и плаваниях, погибали женщины. Так что два-три брака в жизни персонажей саг не были редкостью.
Развод обычно затрудняли сложности с разделом имущества. Такие сложности возникали при каждом разводе, как и при многих вступлениях в наследство. О первом случае — длительной тяжбе из-за раздела имущества разошедшихся супругов — повествует «Сага о Ньяле» (гл. VIII). Об этом разводе говорилось выше, тогда тяжбу выиграл Мёрд, отец Унн, против Хрута, от которого она ушла. Но уже после развода дочери Мёрд начал новую тяжбу против Хрута, на сей раз из-за приданого дочери. Он назвал своих свидетелей и предъявил иск на 600 локтей (примерно 300 м) сукна. Хрут отказывался платить и был в своем праве, так как жена или ее родственники могли требовать назад приданое лишь в том случае, если бы инициатива развода исходила от мужа. Однако согласно тому же обычному праву женщина частично сохраняла права на свое приданое вплоть до появления детей, а детей у Унн и Хрута не было. Мёрд вынес свои притязания на суд тинга четверти, который предложил решить дело поединком. Но Мёрд отказался биться с Хрутом и проиграл тяжбу. Все было бы намного проще, если бы при помолвке составили четкий брачный контракт, рассчитанный, в числе прочего, на раздел имущества супругов при разводе или иных осложнениях в их жизни. В данном случае контракт, видимо, либо отсутствовал, либо не был серьезно продуман.
В балладах (с XIII в.) встречаются описания таких порядков, при которых потерявшая невинность невеста может рассчитывать только на положение наложницы, а неверную жену муж может закопать живьем (!) в землю. Никаких намеков на такие обычаи в сагах нет.
Наложничество как система: к проблеме семьи в мире саги
Адам Бременский, передавая в своей книге доступные ему сведения о свеях, пишет, что «они не знают меры… в связях с женщинами» (гл. XXI). Он пишет, что «каждый в соответствии со своими возможностями имел одновременно двух, трех и более жен», богачи и знать держат их без числа. Причем сыновья, рожденные в подобном браке, «считаются законными». Однако при этом, если «кто-нибудь спознается с чужой женой, или силой возьмет девушку, или отнимет чье-нибудь добро, или совершит беззаконие, он наказывается смертной казнью». Оставим без комментариев приравнивание связи с чужой женой или дочерью к краже имущества, что вполне характерно для менталитета того времени. Обратимся к проблеме «многих жен», которая на самом деле касалась не только свеев и вовсе не означала узаконенного многоженства: скорее всего, это было проблемой наложниц, действительно очень актуальной для людей саги.
Тема наложниц (frilla) и наложничества, судя по «Саге о Стурлунгах» и многим другим сагам, особенно в авторской саге XIII в. «Об исландцах», нередко выступает на первый план, когда речь идет о перипетиях личной жизни персонажей. При этом в сагах нет упоминаний о более или менее длительных внебрачных отношениях в среде зависимых и бедных людей. И хотя в этой среде такие отношения наверняка возникали, нам о них ничего не известно. В среде же самостоятельных хозяев самого разного статуса наличие наложниц определенно было делом обычным
[604].
Но это явление, насколько я поняла, имело разные формы. В сагах наложницами именуются все женщины, связанные с тем или иным мужчиной сравнительно длительными внебрачными половыми отношениями, будь то служанка, свободная содержанка или просто любовница. Однако между этими категориями женщин и их положением были различия, которые интересно рассмотреть.
Домашнее наложничество. Сначала речь пойдет о первой и, как мне представляется, наиболее распространенной форме наложничества в мире людей саги — о сожительстве семейных мужчин в пределах их собственного домохозяйства. Эта форма наложничества была непосредственно связана с семьей и домашней жизнью скандинава.
Чаще всего об этом говорится мельком, но иногда рассказываются целые истории, в том числе, разумеется, о королях. Так, Олав Шетконунг, сын Эйрика Победоносного и Сигрид Гордой, первый общешведский король (995–1020/1022), а также и первый христианский правитель шведов, имел сына от жены-христианки, дочь от жены-вендки и нескольких детей от наложниц, в частности Эймунда (Эмунда), правившего после брата Анунда-Якоба (1050–1060-е гг.), а также дочь Астрид, ставшую супругой норвежского короля Олава Святого
[605].
