На эмоциональном уровне борются с одной стороны – необходимость в поддержке и сексуальное влечение, обостренные по механизму фрустрированной потребности, а с другой стороны – гетероагрессивные тенденции. В мотивационно-волевой сфере сталкиваются тенденция к разрыву тягостных отношений и стремление продолжать их несмотря ни на что. В когнитивной сфере те же противоречия: то выдвигаются аргументы в пользу обретения психологической независимости, то обосновывается невозможность сделать это.
Стремясь освободиться от сексуального влечения к партнеру, пациент использует гетероагрессивные механизмы, сознательно культивируя в себе враждебные чувства по отношению к объекту. Однако при этом оживляется весь комплекс аффективно окрашенных переживаний, связанных с партнером, в том числе и сексуальное влечение. Стремление снизить ценность партнера актуализацией негативных качеств его личности приводит к снижению самооценки пациента. Кроме того, в условиях доминирования ценности объекта девальвация его ценности одновременно обесценивает жизнь пациента в целом, что приводит к развитию аутоагрессивных тенденций.
У некоторых пациентов можно выявить симбиотические отношения с лицом противоположного пола в раннем детстве, глубокую привязанность к нему. Партнер без достаточных оснований тоже воспринимается как «родной». Часто такие люди отличаются завышенным уровнем притязаний по отношению к объекту привязанности, требованием от него максимального внимания. Конфликт с партнером обычно развивается из-за того, что они пытаются контролировать партнера вопреки его нарастающему сопротивлению. Многие из них пытаются осуществлять две противоположные тенденции одновременно – например, директивную в семейно-бытовой сфере и иждивенческую в материальной или психологической. Причину своего кризисного состояния пациенты видят в плохом отношении к ним со стороны партнера, ожидают от психотерапевта, что он улучшит это отношение.
В других случаях, напротив, пациенты с детства страдают из-за отсутствия теплых отношений и испытывают повышенную потребность в них (по механизму сверхценной значимости фрустрированной потребности). Пациенты этой группы характеризуются чрезмерной ранимостью, завышенными требованиями к себе, склонны винить себя в разрыве отношений, переживая при этом чувства унижения и собственной несостоятельности. Им нередко свойственны альтруистические и пуританские установки, под влиянием которых они склонны к замене важного для партнера сексуального компонента отношений гиперопекой, приближающейся к родительской. Конфликт возникает из-за неспособности пациентов этой группы строить равноправные отношения с партнером, которого они лишают возможности проявлять доброту, заботу, а также из-за недостаточных навыков полоролевого поведения.
Астенический тип конфликта развивается преимущественно у молодых людей с астенической и сенситивной акцентуациями характера. Пациент занимает, как правило, пассивную позицию, готов принять любое поведение партнера, лишь бы тот не оставлял его. Он преувеличивает свою вину перед партнером и считает, что должен искупить ее. Обращается к партнеру с мольбой о сочувствии и помощи, просит прощения, обещает полную покорность во всем. У пациента отмечаются повышенная утомляемость, мышечная слабость, сонливость, головокружение. Наблюдаются также пониженный фон настроения, чувство печали, снижение аппетита, полового влечения, потеря интереса к жизни, утрата ее смысла, желание «заснуть и не проснуться».
Демонстративный тип конфликта свойствен лицам с истерической акцентуацией характера, занимающим в конфликте манипулятивную позицию; обычно это женщины 20–30 лет. Пациентки вытесняют половое влечение, при этом потребность в сексуальном признании становится более напряженной, и в то же время вынуждены удовлетворяться бесконтрольно, в обход сознания. Они жалуются на невыносимые страдания, в то же время стремятся подчеркнуть свои необычайно привлекательные качества: внешние, деловые, моральные, психологические; стараются любыми средствами вызвать у окружающих интерес, глубокое сочувствие, восхищение и сексуальное влечение к себе.
Такие пациентки легко переходят от самообвинений к упрекам, от сцен с разрушительными действиями к обещаниям и мольбе, от попыток примирения и сексуальной близости к унизительным сценам ревности, от угроз в адрес партнера к суицидальному шантажу. Суицидальное поведение призвано доказать силу чувств, готовность рисковать жизнью ради любви, а также вызвать у партнера чувство вины.
Тревожный тип конфликта наблюдается, как правило, у тревожных личностей. В клинической картине преобладает страх расставания с близким человеком, боязнь одиночества, ненужности, собственной сексуальной и личностной непривлекательности, невозможности разрешить своими силами социальные проблемы, возникающие при потере партнера, связанные, например, с воспитанием детей, материальным благополучием, социальным статусом.
Характерно, что тревожные переживания усиливаются при затрагивании темы взаимоотношений пациента с объектом привязанности, ослабляются при отвлечении пациента от упомянутой темы и даже могут на короткое время смениться некоторой эйфорией при появлении надежды на восстановление прерванных отношений. Однако вскоре к пациенту возвращается тревога, восстановление отношений снова начинает представляться ему невозможным или нежелательным, вредным и опасным. Эта тревога наиболее выражена в ситуациях, когда вероятность расставания с объектом нарастает, а также при предложении расстаться с ним со стороны окружающих (в том числе неопытного психотерапевта) или самого пациента.
Навязчивый тип конфликта наблюдается у тревожно-мнительных личностей и личностей с чертами паранойяльности, которых отличает нормативность, застреваемость аффекта, выраженная тенденция к лидерству или опеке, склонность подолгу переживать в себе психотравмирующие события. У пациентов данной группы обычно выражено стремление настоять на своем мнении, склонность к систематизации доказательств, тенденция к формированию сверхценных образований. Они бывают убеждены, что партнер жаждет их смерти, специально доводит до самоубийства или использует психиатрическую госпитализацию с целью дискредитации, чтобы лишить их детей и имущества.
Пациенты жалуются на навязчивые мысли, воспоминания, фантазии, повторяющиеся сновидения, отражающие кризисную ситуацию. Подобные переживания аффективно окрашены в мрачные тона, сопровождаются тревогой по поводу невозможности самостоятельно прекратить эти чрезвычайно мучительные состояния. Характерны эпизоды навязчивого сексуального влечения к партнеру. В это время пациент настаивает на многочисленных половых актах, а когда партнер пытается уклониться от близости, расценивает его поведение как явное доказательство его неверности. Идеи ревности носят отрывочный, несистематизированный характер и чередуются с периодами критического отношения к ним.
Пациенты склонны к навязчивым самообвинениям, доходя в этом, по их собственным словам, до «самоедства». Содержанием подобных переживаний может быть недовольство своей чрезмерной заботой о партнере, которая якобы испортила его. Пациенты упрекают себя в излишней наивности, доверчивости, альтруизме. Они заявляют, что утратили доверие к людям, больше не верят в добро, любовь, справедливость, поэтому решили стать эгоистичнее, жестче, мстительнее; просят помочь им в этом средствами психотерапии. Чтобы лучше контролировать людей, некоторые пациенты меняют ведущую жизненную сферу с семейно-личной на профессионально-престижную.
