Все три подземных хода мы обследовали, но никаких следов пропавших
не обнаружили. Тут я вспомнила о неожиданно возникшей дыре в другом подземном
ходе. Мышильда вроде бы заинтересовалась, но Максим только рукой махнул.
— Зря время потратим.
— Это почему? — обиделась я. — Дыры не было,
потом появилась, кому-то она понадобилась?
— Сереге, — вздохнул Макс. — У этого придурка
граната была, очень ему хотелось ее испробовать. Вот и рванул.
— Точно придурок, — согласились мы и потеряли к
дыре интерес. А зря, если бы мы тогда догадались в нее заглянуть, то избавились
бы от многих волнений.
* * *
Мы вернулись в каменный мешок. Тут надо сказать, что лаз мы
оставили открытым, понятия не имея, каким образом он закрывается с этой
стороны, а главное, как открывается. Я опустилась на четвереньки с намерением
выбраться на свет Божий и дико заорала: в дыре торчала чья-то голова, мерцая в
темноте глазищами. После пятнадцати черепов это было слишком, и я твердо решила
упасть в обморок, но голова заговорила Сашкиным голосом, и падать стало уже
неинтересно.
— Елизавета, — звал Сашка, — Макс, вы здесь?
— Здесь мы, — проворчала я. — Напугал до
смерти.
Я первой выбралась на поверхность, за мной сестрица и следом
Макс.
— Ну, чего там? — с нетерпением спросил
возлюбленный, помогая мне подняться.
— Ничего, — вместо меня ответил Макс. — Голые
стены и пятнадцать черепов.
— Врешь? — ахнул Сашка.
— Не врет, — засвидетельствовала я. — Там
гробница двенадцатого века и черепа. Надо археологам звонить. Открытие века.
— Позвоним археологам, — согласился Сашка. —
Только сначала брату, а то он мне по шеям надает за самодеятельность.
Я взглянула на Мышильду, та согласно кивнула, Сашка
обрадовался и предложил:
— Идемте к нам. Я конфет купил, целую коробку.
— Неужто их как-то по-другому продают? — съязвила
сестрица, но я ее урезонила.
— Не стыдно тебе, человек старался. — И начала
Сашке жаловаться:
— А у меня муж пропал. А еще Евгений и местный
участковый. — Новость не произвела на него должного впечатления.
— Найдутся, — утешил Сашка. К себе домой мы
все-таки решили зайти: может, повезет, и Михаил Степанович с Евгением уже в
кухне допивают обеденную поллитровку? Поллитровка сиротливо стояла на
подоконнике, а дом был пуст, мамаша с портрета в спальне сурово взглянула и
вроде погрозила пальцем.
— Брехня, — не веря глазам своим, возвестила я и
отправилась к Сашке.
Поставили самовар и устроились на веранде. Сашка звонил
брату, а мы поведали Коле о новостях — об исчезновении людей и о подземных
ходах с гробницей. Коля, переведя взгляд с пупка на коленки, заявил:
— Это инопланетяне. Они для опытов людей воруют. Я сам
в газете читал.
Мы задумались, потому что тоже читали, но особо ценной
Колина мысль нам все-таки не показалась. По здравом размышлении у инопланетян
был странный вкус, хотя, конечно, нам неизвестно, что им там нужно для опытов.
— Он сейчас приедет, — заявил Сашка. Мы не сразу
поняли, кого он имеет в виду, а поняв, насторожились, все-таки предстояла
встреча с человеком непростым, и как все для нас обернется, неизвестно. А вдруг
разом лишишься и гробницы, и черепов, и глупой головы в придачу?
— Может, мы пойдем? — предложила я, но
исключительно любопытная Мышильда скорчила лицо, а Александр Сергеевич заявил:
— С братом познакомишься.
Тут я подумала, что родню знать всегда неплохо, и осталась.
Мы ждали появления Мотыля почти в молчании. Коля интенсивно
раскачивался в кресле, Мышильда пялилась в окно и дважды начинала петь «Летят
утки», но далее второй строчки текст не знала и умолкала, Макс развлекался
художественным свистом, чем очень действовал мне на нервы. Я устроилась за
столом, положила голову на локоть и ласково смотрела на Сашку, а он на меня.
Макс время от времени на нас поглядывал и хмурился, а один раз даже фыркнул, но
я на него не обращала внимания и на его фырканье тоже.
Наконец возле дома остановилась машина, и на веранду
поднялся толстый коротышка в светлом костюме. Совсем-то коротышкой он не был,
но даже Сашка оказался выше его сантиметров на семь, правда, вот веса в Мотыле
было раза в два больше, чем в младшем брате. Мотыль оказался не только толстым,
но еще мордастым и красноносым, и как возможный родственник по душе мне не
пришелся. Глазки его смотрели маслено, но с ехидством, а пухлые губы кривила
неприятная ухмылка.
— Дрянь, а не человек, — шепнула мне Мышильда, и я
с ней согласилась. Мотыль устремился к Максу, а тот к нему, они пожали друг
другу руки, Коле он кивнул, а братца пихнул кулаком в живот, и это мне сразу не
понравилось. Как ни странно, меня Мотыль сначала не заметил, то есть ничего
странного в этом не было, ведь он пробежал до середины веранды, ни разу не
обернувшись, а ято сидела за столом как раз рядом с дверью, в которую он вошел,
точнее, не сидела, а как бы полулежала. Тут Мотыль натолкнулся взглядом на
Мышильду и спросил растерянно:
— Это кто?
Она вскочила и сказала, радостно тыча в меня пальцем:
— Марья Семеновна я, вот ихняя сестрица.
Мотыль повернулся ко мне, а Сашка сообщил:
— Это Елизавета. Я тебе рассказывал…
Не знаю, что там Сашка рассказывал, но к встрече со мной
брат был явно не подготовлен, шагнул ко мне с дрянной улыбкой и, вылупившись на
мой бюст, пропел:
— Какая девочка…
Чтобы разом прекратить все это, я поднялась, протянула руку
и сказала:
— Здравствуйте, товарищ.
«Товарищ» закатил глазки, охнул, хрюкнул, ухватился рукой за
стол и пролепетал, по-дурацки улыбаясь:
— Вот это да…
Сашка развел руками, точно хотел сказать: «Что есть, то
есть», а Макс заявил с ехидством:
— Она честная девушка. И никогда не врет.
— Никогда, — сказал Сашка, а Коля, выйдя из
транса, кивнул. Мотыль все еще стоял, задрав голову, и пялился на меня. Я же
стоять устала, да и толку в этом не видела, и опустилась на стул.
— Может, выпьешь? — предложил Макс, пытаясь
привести Мотыля в чувство.
— Ага, — ответил тот, хлебнул коньячку, крякнул и
спросил не очень вежливо:
