— Братик, ты где ж ее нашел?
— Познакомились, — ответил братик, глядя на меня с
испугом, и даже зачем-то подмигнул. Но я, усмотрев в словах родственника
неуважение, вмешалась:
— Я вам не гриб какой-нибудь, чтоб меня искать. А если
вы Сашкин брат, то могли бы быть повежливее, познакомиться и поговорить со
мной: откуда я, чем занимаюсь, и вообще… И про себя рассказать, чтоб все было
по-честному.
В этом месте Макс ахнул и зашипел:
— Все, завелась, теперь опять что-нибудь свистнет.
Сашка подошел ко мне, взял за руку и даже встал боком, точно
пытался загородить меня от брата. Как он это хотел проделать, раз я тоже встала
и голова моя над ним зависала, ума не приложу. Хотя, может, он Мотыля от меня
загораживал? Тут сестрица, шмыгнув к нам, подергала главного бандита за рукав
пиджака и заявила со счастливой улыбкой:
— Дядечка, а мы вам ходы нашли, целых три. Сашка
докладывал?
Сашка припал к моему плечу, Макс громко икнул, а Коля
свалился со своей качалки. Мотыль обвел всех взглядом и сказал:
— А у вас тут весело…
— Ага, — поддержала разговор сестрица. —
Инопланетяне завелись, людей крадут для опытов. Троих уже свистнули. Вот ждем,
кто следующий… Нервничаем.
Мотыль внимательно посмотрел на Мышильду. Она повела
носиком, скосила глазки и грустно вздохнула.
— Ну, ничего, ничего… — вздохнул Мотыль и перевел
взгляд на Макса. Тот подошел ближе и стал рассказывать о гробнице и черепах.
Мышильда, конечно, тут же влезла со своим двенадцатым веком и познаниями в
археологии.
— Денег нет, — закончил Максим. — Конечно,
может, он их в стену замуровал, но лично я в этом сомневаюсь.
— Ясно, — кивнул Мотыль. Его вроде ничуть не
раздосадовало то, что деньги не отыскались и даже наоборот, а вот гробница и
черепа необыкновенно заинтересовали.
— Сколько, говоришь, их там? — спросил он Макса.
— Пятнадцать, — повторил он, а Мотыль довольно
засмеялся и даже пропел:
— Пятнадцать человек на сундук мертвеца…
Мне все эти разговоры интересными не казались. Я все ждала,
когда нас Сашка по-настоящему познакомит. Не могу же я называть родственника
дурацкой кличкой Мотыль и при этом вести светскую беседу. Но Сашка начисто
забыл обо всех правилах приличия. Вспомнив о том, что я леди, я обиделась и
сказала:
— Всего доброго, — и пошла домой. Мышильда
потрусила следом.
— Ну чего ты? — спросила она смиренно. —
Интересные ведь были разговоры.
— До разговоров ли мне сейчас, когда Михаил Степанович
пропал, и Евгений, и даже участковый.
В нашем доме стояла зловещая тишина, а под окном сидела
Настасья Филипповна и вытирала глаза платком.
— Не появились? — со вздохом спросила она. Мы
покачали головой, потом обежали весь дом, сад, пустырь и опять головой
покачали. Безутешная женщина побрела по улице, а мы смотрели ей вслед и думали,
куда могли подеваться три здоровенных мужика?
— Тут точно преступление, — заявила я, а Мышильда
в ответ подергала себя за ухо.
Сидя в кухне, мы попробовали ждать известий о пропавших или
их возвращения. Через несколько минут это сделалось совершенно невыносимым, и
я, поднявшись, решительно заявила:
— Идем копать.
Сестрица возражать не стала, и мы отправились на пустырь.
— Думаешь, Макс мент? — спросила я по дороге.
— Не думаю, а вижу.
— А чего ж он с этими?
— Надо полагать, задание выполняет.
— Придушить бы стервеца, — в сердцах сказала я.
— Никак не можно, — покачала головой
сестрица. — И даже наоборот — должны и обязаны содействовать в меру сил и
возможностей.
От этого разговора я ужас как разнервничалась и землю
швыряла так, точно в том месте, куда она падала, стоял мой злейший враг, как-то
незаметно приобретший черты Максима. Мышильда сопела рядом, не сказав за все
это время ни слова, и только когда мы уперлись носами в фундамент напротив,
заявила:
— Вот и все.
И в самом деле: кухни кончились, все три. Мы перекопали все
три возможные площади, где они могли находиться, и ничегошеньки не обнаружили —
не только тридцати золотых червонцев, но даже самого завалящего кольца. Я
сурово осмотрела перекопанное пространство и вздохнула: знала ведь, что чепуха
все это, и пошла на поводу. Только мужа лишилась из-за дурацких сокровищ.
— Лизавета, — робко начала Мышильда, — мы как
хотели: если на метр ничего не найдем, будем копать на два.
— Чтоб кто-нибудь из наших мужиков выкопал двухметровую
яму? Да ни за что на свете. И зачем ему такая яма в родном подполе?
Мои слова произвели впечатление.
— Да уж, — сказала сестрица. — Вряд ли прадед
так расстарался… И яму рыть совершенно необязательно, когда вокруг ходов полно.
— Не говори мне о них, — разозлилась я и полезла
из ямы. Мышильде ничего не оставалось, как выбираться следом. — Прямо бы
сию минуту уехала, — заявила я, шагая к дому. — Да вот душа болит о
пропавших.
— Три дня придется выждать, — согласилась Мышь.
Солнце садилось за горизонтом, на землю пала мгла, а
бриллиантовый дым растаял в тумане.
Хотя потрудились мы на славу, аппетита не было, и спать мы
легли без ужина. Уснуть никак не получалось, я думала о несчастном Михаиле
Степановиче и босом Евгении, а также об участковом Иваныче, о сокровищах
прадеда, которые не пожелали найтись, и о черепах двенадцатого века. Где-то
около полуночи под окнами послышались шаги, и Сашка неуверенно позвал:
— Елизавета.
Мышильда подняла голову и воззрилась на меня, а я махнула
рукой. Сестрица полезла в окно.
— Чего тебе? — спросила она досадливо.
— Елизавету позови.
— Спит она и на тебя шибко осерчала. Говорит, брат у
тебя невоспитанный.
— Он уехал, — сообщил Сашка. — Может,
разбудишь ее, а?
— Не-е, я на себя такую ответственность взять не могу.
Она в гневе больно дерется. Хочешь, сам буди.
Сашка немного подумал и не захотел.
— Таскаются всякие, — проворчала Мышильда и
закрыла окно.
