Но большинство горожан остались. Подобно гигантским дубам, они поколениями жили и умирали в Безнадёжности. Основание города одни легенды связывают с последней Драконьей Войной, другие с Катаклизмом. «Мои предки похоронены здесь. Мои дети рождены здесь. Я слишком молод, чтоб уйти одному. Я слишком стар, чтоб начать все заново. Это дом, в котором я рос с детства. Этот магазин основала ещё моя бабушка, — говорили они. — Должен ли я все бросить и бежать? Должен ли я убивать, чтоб защитить все это?»
Ужасный выбор, горький выбор.
Когда последний беженец ушёл, ворота города с грохотом захлопнулись. Изнутри к ним подогнали фургоны, гружённые камнями и кирпичом, чтобы не позволить тарану легко вышибить створки. Каждая доступная ёмкость наполнялась водой для борьбы с пожарами, торговцы превратились в солдат и целыми днями занимались с мечом и луком. Детей постарше учили собирать и чинить использованные стрелы. Жители готовились к самому худшему, по крайней мере, к тому, что они считали худшим.
Они все ещё верили в короля и представляли себе обычную армию, подошедшую к городу и разбившую лагерь, учтивого командира, который подъедет к стене для переговоров и выслушает их условия. Он им немного поугрожает, но горожане останутся твёрдо стоять на своём. Ну, потом чуть-чуть уступят. А после целого дня трудных и упорных переговоров все разойдутся домой ужинать.
Самое худшее, что представлялось горожанам, — если им придётся пару раз выстрелить из луков. Но, конечно, поверх голов солдат, не дай Боги в кого-то попасть! Просто показать армейским, что они серьёзны в своих намерениях. Командующий армией, человек разумный, поймёт, что осада города — пустая трата времени и сил. И после этого торг был бы продолжен.
Рожки и трубы затрубили по городу, объявляя тревогу. Армия короля Вильгельма Справедливого вышла на расстояние прямой видимости. Каждый, кто мог двигаться, поспешил на стены. Город Безнадёжность, зажатый с трёх сторон отрогами гор, вытянулся по четвёртой в сторону плодородной долины. К нему вела дорога, которая огибала перевал, падала в долину, делала там несколько извивов и упиралась в Безнадёжность. Тут и там среди деревьев мелькали ухоженные фермы. Весна заставила все вокруг бурно зеленеть и цвести.
Воздух был так чист и свеж, что, глядя с городской стены, можно было рассмотреть на дороге фермера, ведущего волов, или стайку кендеров, бегущую позади фургона ремесленника, заполненного чайниками и горшками. Иногда можно увидеть усталого путника, который смотрит на городские стены и предвкушает скорый отдых и ночлег.
Сейчас по дороге лилась река стали, поблёскивая рябью кольчуг и бурля водоворотами копий. Путь войска отмечала резкая барабанная дробь, а вскоре к ней присоединились костры, заполыхавшие по долине. Это солдаты поджигали фермы, забивали скот и грабили дома. Река разлилась по долине в своём страшном движении, солдаты рубили лагерь, устанавливали палатки и тенты. Никто не обращал внимания на город со стенами, почерневшими от людей, которые наблюдали за солдатами, побледнев, с тревожно бьющимися сердцами.
Одна слабая струйка солдат отделилась, наконец, от бурного потока и направилась к воротам Безнадёжности. Они ехали под белым флагом, чья ткань почти не просматривалась из-за густого дыма, скрывающего долину. Солдаты остановились в пределах слышимости, один из них, закованный в тяжёлую броню, выехал на три корпуса вперёд.
— Город Безнадёжность! — глубоким басом заорал он, — Я, Холос, командующий армией Блодхельма. Выбирайте — сдаться или умереть.
Жители города в страхе и удивлении воззрились на него. Это было совсем не то, что они ожидали. После некоторой заминки вперёд выступил лорд-мэр.
— Мы… мы хотим договориться! — крикнул он.
— Что?! — не понял командир Холос.
— Вести переговоры!!! — изо всех сил завопил лорд-мэр.
— Хорошо. — Холос поудобней уселся на лошади, — Я буду вести переговоры. Вы сдаётесь?
— Нет, — с достоинством ответил мэр, — Этого не будет.
— Тогда вы умрёте, — пожал плечами Холос. — Вот вам и переговоры.
— Что будет, если мы сдадимся? — со стены выкрикнул кто-то.
Холос издевательски расхохотался:
— Я вам отвечу. Сдавшись, вы сделаете мою жизнь более лёгкой! Вот мои условия. Во-первых, все здоровые мужчины выйдут из города и выстроятся в линию, чтоб мой надсмотрщик над рабами мог работать без проблем. Во-вторых, все красивые женщины выстраиваются во вторую линию, чтоб я сам мог выбрать. В третьих, все, кто остался, тащат из города сокровища и складывают к моим ногам. Вот такие будут условия…
— Но это… это неблагородно! — задохнулся от возмущения лорд-мэр. — Такие условия неприемлемы! Мы на них не пойдём!
Командующий Холос развернул коня и поскакал обратно к лагерю, охрана понеслась вслед. Люди Безнадёжности начали готовиться к битве, собираясь убивать или умереть. Они верили, что отстаивают свой город, борются против несправедливости.
Никто из них понятия не имел, что война развернулась не из-за них, а люди Безнадёжности лишь маленькие разменные фигурки в чьей-то огромной и сложной партии. Они не ведали, что Лорд, пославший сюда армию, даже не знал названия их города, пока не нашёл его на карте, а его командиры расценивали эту операцию как тренировочную…
Жители Безнадёжности верили, что смертью докажут свою храбрость. Они не знали, что скоро от их города останется лишь дым, который превратится в маленькое облачко, что легко разметает холодный северный ветер. И Безнадёжность будет забыта навсегда…
2
Приблизительно в то же время, когда по приказу короля Вильгельма Справедливого на главной площади потрошили гонца восставшего города, армия Безумного Барона начала свой поход к обречённой Безнадёжности.
Во главе с бароном, весело размахивающим своей широкополой шляпой и громко хохочущим просто от предвкушения новых сражений, солдаты следовали по дороге среди приветствий и прощальных напутствий от жителей Лэнгтри. После того как последний тяжело гружённый снаряжением фургон прогрохотал по дороге, горожане разошлись по домам, довольные миром и спокойствием вокруг, жалея лишь о скором уходе солдат.
Барон решил не изматывать свою армию походом, а идти экономными переходами, не больше пятнадцати миль в день. Ему нужны были отряды, способные сражаться, а не падать от истощения. Броню, оружие и провизию везли на повозках, поэтому солдатам не надо было останавливаться больше одного раза в день.
Любого, кто по неосторожности или болезни выбивался из общего ритма, нещадно изводили насмешками, но позволяли ехать в фургонах. Все солдаты шли в прекрасном расположении духа, стремясь поскорее победить и получить оплату. Над колонной не смолкали песни, в которых явственно слышался густой баритон Айвора Лэнгтри. Внутри рядов рассказывали весёлые истории и всячески подшучивали над молодыми рекрутами. Любой солдат знал: для него это, может быть, последнее сражение и где-то наверняка лежит стрела, помеченная его кровью, или меч с его именем на лезвии…
