— Да кто не позволит?
— Паладайн.
— Паладайн? Старый Бог? — поразилась Китиара. — Мне показалось, ты сказал, что он давно исчез…
— Я тоже так думал, — проронил Иммолатус. — Такхизис уверила меня в этом. — Дракон выдохнул робкий язычок огня. — Но теперь я уже не так уверен. Королева не первый раз обманывает меня. — Он злобно прищёлкнул зубами. — Но я точно уверен, что не могу войти внутрь, иначе Бог уничтожит меня.
— Ну да, а меня он осыплет розами! — взвилась Китиара.
— Ты простой человек. Вас много, он ничего не знает о тебе лично. Я уверен, ты сможешь проскочить в безопасности. А если там и будет что-то серьёзное, то с ним можно справиться с помощью меча, я видел, как ты с ним управляешься. — Иммолатус усмехнулся её секундному замешательству. — И теперь, Ут-Матар, не мешкай. Найдёшь меня в лагере командующего Холоса. Помни главное: найдёшь зал, где лежат яйца, и проход в горах. Пометишь все здесь. — Он протянул ей маленькую книжку в кожаном переплёте. Дракон Иммолатус запахнул полы мантии и двинулся к выходу. — Не вздумай задерживаться, от этого гнилого города у меня уже несварение желудка, — бросил он через плечо.
Китиара некоторое время представляла, как удивился бы дракон, когда у него из груди вдруг вырос бы кончик её кинжала. Это было так соблазнительно, что даже сводило скулы. Потом Китиара ещё долго стояла на пустынном дворе, не в силах отказаться от своего видения. В голове вихрем проносились разные мысли. Убежать, забыть Иммолатуса и задание. Послать в Бездну Ариакаса с его армиями. Она преуспеет и без них, ей никто не нужен…
Боль в руке, до судорог сжавшей меч, вернула её к действительности. Она могла не подниматься на городские стены, чтобы видеть походные костры армии, которые горели, как звезды в небе. И эта армия была лишь частичкой силы Ариакаса. Он будет править всем Ансалоном, и она твёрдо намерена быть рядом с ним. А может, она будет править… Кто знает… Этих целей нельзя добиться, просто продавая меч налево и направо. Поэтому Бог там или не Бог, а она должна войти в этот мерзкий Храм, такой приветливый и вызывающий такое сильное опасение.
— Ерунда! — громко сказала Китиара и быстро пересекла двор, поднявшись по ступеням. Перед золотыми дверями она задержалась, страх внутри её рос с каждым шагом. Она вгляделась во тьму перед собой, наблюдая и прислушиваясь. Если воры и прячутся там, они совсем не должны иметь нервов.
Но что-то там точно было… Сила, отпугнувшая красного дракона — одного из самых могучих существ на Кринне. Воительница ничего не видела, но это не значило, что внутри Храма никого нет. Самая глубокая ночь не была так темна, как проход перед Китиарой. «Возможно, даже сердце Тёмной Королевы приятнее для глаз», — подумала она.
Китиара выругала себя, что не позаботилась о факелах, и вздрогнула — внезапно со всех сторон вспыхнул серебряный свет, ослепляя её. Дрожащей рукой выхватив меч, она приготовилась защищаться, хотя в голове бились паникующие голоса, призывающие бросить все и бежать. «Бежать, как и дракон, ведь он исчез первым. Такое смертоносное создание, намного сильнее меня… — стучало у Китары в висках. — Почему я должна идти туда, куда побоялся пойти Иммолатус? Он не мой командир и не может приказывать мне. Вернусь к Ариакасу и свалю всю вину на дракона, милорд поймёт — это ошибка древней твари…»
Китиара стояла в дверях, раздираемая на части колебаниями и презирая себя за это. Никогда ещё она так трусливо не искала оправдания своим поступкам. Но если сейчас она уйдёт, каждый день до смерти её будет жечь эта минута и позорное бегство. Она не сможет так жить, лучше покончить с этим прямо сейчас.
Сжав меч в руке, Китиара сделала первый шаг в серебряный свет. Невидимый тонкий барьер натянулся поперёк груди воительницы, словно она упёрлась в тысячи паутинок, каждая из них была выкована из стали. Она налегла на них изо всех сил, но дорога была перекрыта. Китиара не могла продвинуться и на локоть вперёд. Внезапно из глубины зала раздался низкий и властный голос:
— Добро пожаловать, друг, входи. Но сначала убери своё оружие, в пределах этих стен святость мира.
Китиара билась о барьер, тяжело и с натугой дыша. Меч дрожал в её руке, но сеть не пускала. Поддавшись порыву, Китиара в гневе рубанула мечом невидимую паутину.
— Я предупреждаю тебя, — произнёс голос, но не угрожающе, а с состраданием, — если ты войдёшь в это святое место с целью насилия, то ступишь на дорогу, ведущую вниз, к полному разрушению. Отбрось оружие и войди с миром, тебе будут рады.
— Ты меня за идиотку держишь? — заорала Китиара, стараясь разглядеть говорившего с ней против яркого света. — Чтобы я бросила единственное средство защиты?!
— Тебе нечего бояться внутри Храма, за исключением того, что ты сама пронесёшь внутрь, — ответил голос.
— Вот тогда я пронесу с собой меч! — заявила Китиара, делая решительный шаг вперёд.
Паутина стремительно сжалась вокруг неё, словно собираясь задушить, но воительница не уступала.
Давление растаяло так внезапно, что она не удержалась и грохнулась вперёд, влетев в Храм. Перекатившись, как кошка, Китиара вскочила на ноги, держа меч перед собой, готовая к любому нападению, и быстро осмотрелась, но вокруг было пусто. Серебряный свет, который так ослепил её снаружи, внутри был мягок и нежен.
Он ясно освещал каждую пядь пола, но Китиара предпочла бы ему тьму. У света не было источника, казалось, что светятся сами стены. Главная зала была прямоугольной формы, ничем не украшена и абсолютно пуста. Никаких алтарей, статуй Божеств, жаровен для благовоний или столов со стульями. Никакой колонны, в тени которой может притаиться убийца.
Ничего не было скрыто в этом серебристо-белом свете, Китиара могла видеть все. У восточной стены, со стороны гор, в зале была сделана большая серебряная дверь. Иммолатус был прав, проклиная этого Бога. Дверь наверняка ведёт к подгорным пещерам, но как её открыть — непонятно. Китиара поискала взглядом замок или задвижку, но ничего не обнаружила — у двери не было даже ручки.
«Способ должен быть, его надо только найти, — подумала она. — Но сначала надо разобраться здесь». Китиара совершенно не хотела оставлять неизвестного врага позади себя.
— Где ты? — позвала она. Ей пришло в голову, что враг мог убежать за эту самую серебряную дверь. — Вылезай, трус! Покажи себя!
— Я стою около тебя, — произнёс грустный голос. — Если ты не видишь меня, то только потому, что слепа. Отбрось меч — и увидишь мою протянутую руку.
— Угу, с кинжалом в ней, — презрительно бросила Китара. — Готовую убить меня, как только я разоружусь.
— Я повторяю, друг, все зло здесь только то, что пришло с тобой. Только предатель боится предательства.
Утомившись беседовать с воздухом, Китиара сделала выпад на слух, собираясь поразить невидимку в живот и намотать его кишки на лезвие. Клинок рассёк пустоту, но внезапно дикая боль пронизала её руку, словно в меч ударила молния, ладонь и пальцы вспыхнули невидимым огнём. Шатаясь, воительница перехватила меч другой рукой, едва не уронив его на пол.
