И вдруг его осенила догадка. Ручная сирена. Сверху вниз, сверху вниз, сигнал тревоги. Вот почему крик твари казался таким жутким. Сирена, вестник Катастрофы.
Спать расхотелось. Женя откинул одеяло и уставился на свои ноги, неестественно худые и синюшные. Ступни опухли, растрескались и болели, на бедрах и голенях чернели старые кровоподтеки. Неутешительное зрелище. Парень встал, с трудом натянул брюки, лежавшие на стуле у кровати, накинул рубашку и вышел в коридор, морщась от боли. Было темно и тихо, бункер спал. Из приоткрытой двери кабинета отца виднелась полоска света, слышались приглушенные голоса.
Коровин-младший постучался и вошел. Егор Михайлович, мрачный и злой, сидел за своим столом, напротив него на жестком стуле расположилась Марина, бледная, усталая. Женя увидел, как неловко она держит больные руки, не зная, как их лучше устроить. Кажется, ей до сих пор не оказали помощь.
– Ты чего явился? Отправляйся спать! – жестко приказал командир вместо приветствия.
Евгений отшатнулся, поднял руки, подсознательно ожидая удара, однако не ушел.
– Отец, – начал он.
– Я сказал – иди спать! – оборвал его Коровин-старший.
– Не стоит так, – мягко улыбнулась Алексеева. – Женя, добрый вечер. Я рада тебя видеть.
– Сколько времени прошло? – спросил парень, будто не слыша никого вокруг.
– Сейчас десять вечера. Мы вернулись где-то в шесть утра. Думаю, тебе и правда стоит еще отдохнуть, – ответила Марина.
– Что ты с ним сюсюкаешься? Я тебе не только отец, но и начальство! Спать иди! – взвился Егор.
– За что, папа? – тихо спросил юноша, делая шаг назад. На его лице отразились обида и непонимание.
«За что отец так со мной? Разве я для этого сюда вернулся?» – с жалостью к себе думал Женя, отступая к дверям.
– С тобой мы потом поговорим! – резко оборвал его Егор. – Уходи.
– Мне кажется, на сегодня нужно завершить разговоры, – спокойно остановила его Марина. – Мне необходима медицинская помощь, вы можете ее организовать? И позвольте мне побеседовать с вашим сыном.
– Медик спит, – неприветливо буркнул начальник. – Пусть вот Женя тебе и оказывает помощь, раз вы такими друзьями стали. Где бинты, он знает. Идите отсюда, до утра никаких разговоров.
Женщина коротко кивнула и вышла за дверь.
– Что происходит?! – крикнул парень, оказавшись в коридоре.
– Идем. Помоги мне перевязать руку. И тише, пожалуйста. Люди спят.
Они вошли в медпункт, Марина села на кушетку и закрыла глаза.
– Объясни! – потребовал Женя.
Он устроился рядом и осторожно смазывал ладони женщины мазью.
– Твой отец не поверил мне, – тихо сказала Алексеева. – Он считает тебя предателем, думает, что полковник знает о жизни вашего бункера от тебя, что ты сознался под пытками. Осторожнее!
Парень неосознанно сжал ее руку, Марина вскрикнула.
– Но это не так!
– В бункере голод, твой отец в панике, он сознает, что впереди только смерть. Однако уходить отсюда он не собирается. «Метровагонмаш» обещал оказать гуманитарную помощь. Прости Егора, он нервничает, потерял способность мыслить критически. И… он не ожидал увидеть тебя таким.
– Таким? Сломленным? Жалким?! – Женя пытался говорить спокойно, но срывался в крик. – Мне до сих пор снится та камера! Он даже представить себе не может, что мы пережили там!
– Тише, тише. Все уляжется, все пройдет. Пойми отца, он отправлял в разведку сына, бравого парня, который не боялся мутантов и умел улыбаться. А я вернула ему… – Марина осеклась.
– Ну, продолжай! Ты вернула ему плаксу и тряпку, вот кого! Замученного, хромого, перепуганного мальчишку, лишний рот в умирающий бункер. Еще и сама с ним вместе явилась, – из глаз юноши брызнули непрошенные злые слезы, а в голосе звучало такое отчаянье, что ей стало почти физически больно за него.
– Перестань, – прошептала она. – Время покажет. Сейчас нужно отдохнуть, всем нужно отдохнуть.
Марина уложила парня на больничную койку, укрыла одеялом. Женя отвернулся к стене. Его плечи вздрагивали.
В коридоре мелькнул силуэт, на мгновение в медпункт заглянула женщина.
– Не держи все в себе. Плачь, проклинай этот чертов мир. Я подожду за дверью, пока ты успокоишься, – мягко прошептала боевая подруга, коснувшись на прощание руки юноши.
Алексеева вышла и столкнулась лицом к лицу со Светланой.
– Добро пожаловать, – как старой знакомой, улыбнулась ей та. – Успокоила его?
– Успокоила, – устало пробормотала Марина. – Спать хочу и соображаю плохо.
– Чаю – и в кровать?
– Неплохо. Пошли?
Женщины поспешили по коридору. Женя замер у приоткрытой двери. Ему вдруг показалось, что Марина и Света знакомы куда дольше, чем несколько часов, что беглецы провели в убежище. «Не верь никому в этом мире», – прозвучал в голове тихий голос его спасительницы. Может, лучше было выбрать смерть от руки полковника Рябушева? Эта мысль больно полоснула по сердцу. «Если и она предаст меня, мне незачем будет оставаться в этом мире. Можно будет возвращаться к военным и просить их о расстреле. Так будет проще. И не так страшно», – с горечью подумал юноша.
– Я непременно во всем разберусь, – сам себе пообещал он, возвращаясь в кровать.
* * *
Утро выдалось тревожным и суматошным – принимали делегацию из убежища «Метровагонмаш». Почти все жители бункера автоконструкторов высыпали в коридоры, встречая трех бравых парней, укутанных в химзащиту, тащивших за плечами огромные рюкзаки.
Марина и Женя стояли позади всех, у стены, пока Егор Михайлович рассыпался в благодарностях.
– Как думаешь, это поможет? – спросила Алексеева, скорее из желания поддержать беседу, нежели из любопытства.
– Должно помочь. Я надеюсь, отец успокоится, – пожал плечами парень. Он отчаянно зевал и мечтал снова забиться под одеяло. Сон принес долгожданное облегчение, впервые за полтора месяца Женя выспался без сновидений и чувствовал себя куда лучше.
Марина пристально посмотрела на него, но промолчала.
– Ваша неоценимая помощь спасла сотню жизней, друзья, – слышался под сводами зала зычный голос начальника бункера.
– Мы снова сможем развести кур, через пару лет поголовье достигнет прежних масштабов. Не допустим новой эпидемии, я лично проконтролирую! – вторило ему звонкое сопрано.
– Это наша старшая птичница, Ольга Юрьевна! – представил Егор.
Послышались робкие аплодисменты, и в следующую секунду бункер взорвался овациями.
– Ура соседям! Ура гуманизму и взаимопомощи! – кричали со всех сторон.
Гостей усадили за стол, женщины торопливо накрывали праздничный обед, сновали с большими кастрюлями и металлическими мисками. По случаю торжества Егор опустошил кладовые, устроив пир на весь мир. Голодные жители нетерпеливо переговаривались по углам, слышался смех и радостный гомон.
