– Отец… – с мольбой прошептал Женя. – Отец, поверь мне.
– Закрой рот! – рявкнул Коровин. – За клевету ты будешь наказан. Марина Александровна, преступник обвинил вас в том, чего вы не делали. Решайте, как поступить с ним.
Алексеева не взглянула на юношу, скрестила руки на груди.
– С моей стороны не будет больше никакой помощи осужденному. Я проявила милосердие, пытаясь облегчить его тяжелую судьбу, но ошиблась. Пусть Евгений продолжает выполнять исправительные работы, к которым его приговорили, – хладнокровно ответила она.
Жене показалось, что на него вылили ведро ледяной воды. Он хотел кричать, оправдываться, но не мог выговорить ни слова. В зале снова стало шумно, послышался смех и обидные выкрики. Юноша, как в тумане, побрел к выходу.
– Тебя не отпускали, – раздался в спину голос Егора Михайловича.
Парень не помнил, что было дальше, перед глазами стояла пелена. Когда он очнулся, в зале почти никого не осталось. Женя бесцельно возил тряпкой по полу, не видя и не слыша ничего вокруг.
– Я тебя предупреждала, – одними губами сказала Алексеева, поравнявшись с ним, и пошла прочь.
День тянулся медленно и тяжело, но наступившая ночь была еще хуже. Сон не шел, в голове крутилась сотня мыслей, горестных и мучительных.
Юноша безуспешно пытался лечь поудобнее. Спина ныла от каждого движения. На ладонях вздулись кровавые мозоли. Женя хотел было подложить руку под голову, но тут же в нос ударил омерзительный запах грязной тряпки, который уже не отмывался едким коричневым мылом. Шел третий день монотонной, однообразной работы и унижений.
Парень сел, глядя на полоску света, пробивавшуюся из-под двери. На мгновение ее закрыла тень, раздались знакомые торопливые шаги. Евгений выждал несколько секунд и выглянул в коридор, стараясь не шуметь.
Марина куда-то торопилась. Она была одета в теплую куртку на меху, наряд явно не подходил для прогулок по бункеру.
Женя тихонько крался за ней. Женщина не заметила слежки, спеша к выходу. Парню показалось странным, что обычно осторожная Алексеева ни разу не обернулась, уверенная, что все уже спят, но он отбросил эту мысль, подгоняемый любопытством.
Часовой у выхода, кажется, совершенно не был удивлен ее визитом.
– Рыбаков в курсе, – коротко сказала ему Марина, кивая в знак приветствия.
– Да-да, он меня предупредил. Когда вас ждать обратно? – спросил мужчина, раскручивая вентиль гермодвери.
– Через полчаса. Я ненадолго. Пожалуйста, сделай так, чтобы никто не знал о том, что я выходила на поверхность, ладно? Олег Семенович очень просил, это его личное задание.
– Конечно же. Бона менте!
[4]
– Бона менте, – эхом откликнулась Алексеева и исчезла за дверью.
Фразой «Бона менте!», что по-латыни означало «С добрыми намерениями», напутствовали разведчиков, выходивших на поверхность. Эти слова давно стали своеобразным ритуалом. Считалось, что после этой фразы вылазка пройдет спокойно. «Бона менте» прижилось в трех бункерах, стало неким кодом, по которому узнавали своих. Сказавший эту фразу – уже друг. Мытищинец. Только военные этой фразы не приняли, придерживаясь собственных, особых порядков. Да и не считали их в городе своими, хотя прожили бок о бок двадцать послевоенных лет.
Женя затаился за поворотом коридора. Он вдруг вспомнил, что отец не сказал ему этих слов, когда напутствовал перед вылазкой. Он вообще не пришел проводить его. И все тогда забыли про традиционное «Бона менте». С тех пор все пошло наперекосяк. Полетело к чертям собачьим. Парень думал, что слишком давно не слышал этих слов. А из уст Марины они показались насмешливыми и чужими. Не было у нее добрых намерений. Даже невинная фраза традиционного ритуала обратилась в ложь. Вот и не верь потом в приметы!
Куда это собралась Марина глухой ночью? На полчаса на поверхность – что ей там нужно? Вопросов, как всегда, было больше, чем ответов.
Женский голос оторвал его от мрачных мыслей, парень вздрогнул.
– Ты что тут делаешь? – перед юношей стояла Светлана. – Отбой давно был. Иди спать.
Ее появление почему-то больно задело Женю: «Неужели я все-таки прав, и они с Мариной заодно?»
– А ты что здесь делаешь? – угрюмо спросил он.
– Я, в отличие от тебя, свободный житель бункера. Психолог, между прочим. Если тебе интересно, шла к часовому, он просил побеседовать с ним. А вот твое присутствие здесь удивляет. Следишь за кем-то? – подозрительно спросила Света.
– Слежу, – вдруг с вызовом сказал парень, сам от себя не ожидая такой наглости. – И очень хочу знать, куда это Алексеева шастает по ночам!
– Не твое дело, – слишком поспешно оборвала его Светлана. – Она получила секретное задание от Олега Семеновича.
– И откуда же тебе это известно? Марина только что сказала часовому, что никто не должен знать, что она выходила на поверхность. Мне гораздо интереснее, почему ты с ней общаешься, как давняя подруга! – Женю прорвало. Он сейчас ненавидел эту женщину всей душой. Такая же лживая и лицемерная, как Алексеева. Но он не мог заставить себя испытывать то же чувство к Марине, и собственное бессилие выводило его из себя.
– Потому что она мне симпатична. Если ты заметил, женщины вообще склонны дружить и секретничать.
– Вы познакомились не в бункере! – высказал свою внезапную догадку парень, сжимая кулаки от переполнявшего его негодования.
– В чистом поле, где волки воют! – съехидничала Света.
– Отвечай!
– Не наглей, – женщина предостерегающе подняла руку. – Иди отсюда, пока я не разозлилась.
– Я все равно узнаю правду! – зло прошипел Женя.
– Да всегда пожалуйста, ничего нового не найдешь. Ты переутомился. Иди, – чуть мягче сказала Света, подталкивая парня.
Женя выругался сквозь зубы и пошел прочь. В душе у него бушевали странные и страшные чувства. Что-то зрело, готовилось в бункере, но он не мог понять, что.
С этими мыслями он провалился в черный, тревожный сон.
* * *
Утро снова было холодным и безрадостным. Волна народного гнева утихла, в глазах товарищей осталось лишь презрение.
Женя бесплотной тенью сновал по убежищу, натирал шваброй полы, отжимал серую грязную тряпку, уже не пытаясь согреть окоченевшие пальцы.
Кожа на ладонях потрескалась и кровоточила, за ночь покрываясь коркой. От ледяной воды она лопалась и сочилась сукровицей.
К парню никто не обращался, казалось, он стал невидимкой. Прежние друзья проходили мимо, не замечая его. Анна Ивановна порой давала поручения и снова уходила, оставляя Женю наедине с его мыслями и тревогами.
Юноша мыл коридор, когда из комнаты появилась сонная и недовольная Марина. Время близилось к обеду, а женщина только встала.
