Глава 6 ПЕРЕД ЗИМНИМ НАСТУПЛЕНИЕМ СЗФ
Разгром под Москвой. Немецкие генералы летят с постов
Битва за Москву – это отдельная тема, но ее нельзя обойти, так как слишком велики были ее последствия. Передовые отряды немецких дивизий в районе Крюково – Истра смогли подойти к Москве на расстояние 30–40 км, а разведгруппа 62-го саперного батальона даже ворвалась на речной вокзал в Химках. Но нигде линия обороны Красной Армии немцами не была прорвана.
В этом положении воинственный Бок отдал приказ основным силам группы армий «Центр» двигаться вперед. «Оборона противника находится на грани своего кризиса», – объявил он в своем приказе от 2 декабря 1941 г. Но на грани кризиса находились войска самого Бока, что и подтвердили события ближайших дней.
Армия Клюге (генерала, которого его начальник штаба высокопарно называл «человеком железной воли») остановилась уже 3 декабря. Гудериан отдал приказ о переходе к обороне через два дня – 5 декабря. А на следующий день произошло нечто непонятное, непостижимое и неожиданное для всех немецких генералов: войска советского Западного фронта перешли в контрнаступление. Одновременно с ним перешли в наступление Калининский и Юго-Западный фронты.
Внезапно и стремительно вся московская операция Браухича – Бока превратилась в свою противоположность. Ни секретные агенты Канариса, ни авиаразведка Геринга, ни все другие средства разведки вермахта не смогли проинформировать вражеское верховное командование о том, что его ожидает 6 декабря и в последующие дни. А ожидало следующее:
а) на фронте группы «Север» – сильнейший удар по 18-й армии и окружение значительных сил 16-й армии в районе Демянска и Холма;
б) отступление группы войск «Центр» с канала Москва – Волга на запад на 100–400 км;
в) на фронте группы армий «Юг» – потеря Ростова и отход за реку Миус.
Ф. Гальдер называл события под Москвой «катастрофой и началом трагедии на Востоке» [56] .
Вот откровенное свидетельство бывшего командира 47-го танкового корпуса генерал-лейтенанта Рудольфа Боммера. Он вспоминает: «…Советское наступление застало нас врасплох. Ночью ударили морозы. На утро ударили дивизии, у которых хотя и было мало артиллерии, но имелось большое количество автоматического оружия… Я вспоминаю такие картины: пехотинцы бредут по снежным полям, не желая отправляться в окопы и бросая оружие. Даже некоторые офицеры бежали с передовой, крича, что продолжать бой не имеет смысла: все равно все перемерзнут или будут убиты… Командир 53-го пехотного корпуса и его начальник штаба заявили по телефону: «Сопротивление бесполезно, мы маршируем домой» [57] .
Временно немецкое командование лишилось самого эффективного инструмента ведения войны – моторизованных корпусов. Неисправные танки, броневики, грузовики и тягачи оказались в полосе наступления советских войск и были для противника потеряны вследствие невозможности их эвакуировать или отремонтировать. Та же судьба постигла исправную, но оставшуюся без горючего технику. Так, 6-я танковая дивизия потеряла всю свою бронетехнику, оставшись к концу декабря без единого танка или бронемашины. Потеря автомашин и тягачей автоматически означала потерю орудий, которые буксировались этим транспортом.
Начался жестокий кризис в руководстве вермахта. 19 декабря был снят со своего поста главнокомандующий сухопутными войсками генерал-фельдмаршал Вальтер фон Браухич. На день раньше командующий группой армий «Центр» Федор фон Бок сказался больным и был заменен генерал-фельдмаршалом Гюнтером фон Клюге. 26 декабря был снят генерал-полковник Гудериан и отослан в тыл, в резерв. Генерал-полковника Гепнера, командующего 3-й танковой группой, за отдачу «самовольного приказа» об отступлении разжаловали и лишили всех чинов и отличий. (Впоследствии Гепнер участвовал в заговоре против Гитлера, и 8 августа 1944 г. был повешен. – Прим. авт. ). Новым командующим 3-й танковой группой стал генерал пехоты Рихард Руоф. Назначение вполне соответствовало обстановке января 1942 г. Числящиеся в составе группы танковые дивизии были танковыми только номинально. Генералы летели один за другим со своих постов не только на центральном участке. Ни один из командующих группами армий, перешедших 22 июня 1941 г. советскую границу, не удержался на своем посту.
Рождество и первые дни 1942 г. вермахт встретил, вспоминая судьбу армии Наполеона в 1812 г. Вообще аналогии с тем периодом встречаются в немецких воспоминаниях и книгах о зимней кампании 1941/42 г. довольно часто. О судьбе Великой армии также напоминало командование противника. В телеграмме, которая была разослана штабом группы армий «Центр» пяти подчиненным ей армиям 21 декабря 1941 г., говорилось: «История отступления Наполеона грозит повториться вновь. Поэтому отход возможен лишь с тех участков, где подготовлены тыловые позиции».
Немецкие историки и мемуаристы часто указывают на раскисшие дороги как на основной фактор неудач войск группы армий «Центр». Основная ошибка здесь – это тезис о том, что распутица не оказывала воздействия на советские войска. Раскисшие в период дождей дороги действовали на обе противоборствующие стороны. Но такое состояние дорог оказывало поистине катастрофическое воздействие на отступающих. Особенно это касалось советских войск, пробивающихся из окружений, которые были вынуждены оставлять врагу или уничтожать орудия, автотранспорт, радиостанции. Для наступающих немецких войск застревание или даже поломка автотранспорта, танков и тягачей не означали автоматически их безвозвратной потери для вермахта.
Бывший заместитель командующего 49-й армии по тылу Н.А. Антипенко позднее вспоминал: «Дорожные войска только-только сколачивались, дорожной техники было мало, к ней относились топоры, лопаты, грейдеры на конной тяге. Старым способом, «раз, два – взяли» вытаскивали десятки и сотни машин там, где создавались пробки. Для улучшения дорог на фронте применялись жердевки, лежневки, колейно-брусчатые дороги. На наиболее трудных участках имелись дежурные тракторы, вытаскивающие застрявшие машины» [58] .
И так бывало…
Здесь следует отметить, что инженерные части вермахта обладали совершенной строительной техникой, позволяющей им сравнительно быстро строить гати по раскисшим дорогам [59] .
Нельзя утверждать, что снижение проходимости проселочных дорог существенно повысило возможность советских войск по обороне направлений. Так, 24-й моторизированный корпус 2-й танковой армии Гудериана, встретив сопротивление в районе Мценска, смог предпринять обходной маневр по бездорожью. Поэтому воздействие природных факторов не следует считать основной причиной замедления наступления немецких войск на Москву.
Основным действующим фактором были эффективные контрмеры советского командования – перегруппировки войск и ведения боев с опорой на строившиеся с лета 1941 г. инженерные сооружения.
