Это касалось не только войск Северо-Западного фронта и не только начальных месяцев войны. 26 октября 1942 г. командующий фронтом генерал-лейтенант Рокоссовский в штабе 66-й армии заявил: «…Прибывшие новые дивизии к бою совершенно не подготовлены. Сегодня буду докладывать тов. Сталину, просить его, чтобы личный состав вновь формируемых дивизий хотя бы месяц проходил боевую подготовку…»
А вот что вспоминает бывший начальник разведки 312-го стрелкового полка 26-й стрелковой дивизии И. Бескин: «Рота автоматчиков, которая должна была идти первой в атаку при наступлении полка, оказалась пополненной необстрелянными солдатами, только накануне прибывшими из Средней Азии, из Казахстана. А счет времени до наступления уже шел на часы. По неписаной традиции всем выдали чистое белье. Новичков только смогли расписать по взводам, отделениям, составить списки, назначить командиров.
Едва успели проглотить усиленный перед наступлением обед, командир роты собрал солдат для знакомства с немецким оружием, которое они видели впервые. Показал, как пользоваться немецкими гранатами, у которых в отличие от наших нет щелчка при боевом взводе. Через всю длинную рукоятку в гранате проходит толстый шнур с этакой пуговкой снаружи и зажигательной смесью внутри. И если потянуть шнур, то внутри воспламеняется состав и через четыре секунды граната взрывается. После занятия солдаты собрались в кружок, рассматривая разнообразное оружие, и, естественно, кто-то потянул за шнур гранаты. Взрыв разметал толпу, ранив, контузив людей. Уцелевшие в страхе разбежались, рота была деморализована».
Далеко не благополучно решался вопрос учета потерь без вести пропавших. Об этом говорит приказ НКО от 12 апреля 1942 г.: «…Учет личного состава, в особенности учет потерь, ведется в действующей армии совершенно неудовлетворительно. На персональном учете состоит в настоящее время не более одной трети действительно убитых.
Данные персонального учета пропавших без вести и попавших в плен еще более далеки от истинных. Все это говорит за то, что со стороны штабов армий и фронтов не установлено должного контроля за учетом и представлением указанных сведений».
По воспоминаниям участников тех боев, прибывающее пополнение в списки зачастую не заносилось. Большая часть рядового состава не имела красноармейских книжек, а выданные бойцам не учитывались.
Вот отрывок из письма бывшего начальника штаба 1317-го полка 202-й стрелковой дивизии подполковника А.П. Шувалова от 16.07.1974 г., направленное брату С.Г. Штыкова Виктору: «…я работал начальником 4-го отделения штаба дивизии с марта по август 1942 года. Учет потерь личного состава был запущен, списки о потерях в вышестоящие штабы не представлялись. На мою долю досталось привести в порядок учет потерь с первого дня войны и до дня вступления в должность. К июню месяцу я наладил образцовый учет по личному составу и за это приказом командующего 11-й армии генерала Морозова я был награжден часами. Когда я приходил подписывать списки безвозвратных потерь, то Серафим Григорьевич страшно переживал, что дивизия несет такие потери в личном составе. С начала войны и к июлю 1942 года через дивизию прошло 42 тысячи человек».
Широко известный образец «смертного медальона» был введен приказом НКО № 138 от 15 марта 1941 г. Он представлял собой бакелитовый или эбонитовый пенал небольшого размера черного цвета шестигранной формы с завинчивающейся крышкой. Внутрь вкладывались два листка бумаги, свернутые в трубочку. На этих листках военнослужащий должен был записать свои личные данные и адрес родственников. В случае гибели военнослужащего на поле боя перед погребением один экземпляр остается в медальоне при покойном, а второй будет сдан в штаб части.
Однако роль документа, удостоверяющего личность военнослужащего, этот медальон не играл да и играть не мог. Приказом НКО № 376 от 17.11.1942 г. эти медальоны отменяются и исключаются из табелей снабжения.
И лишь 7 октября 1942 г. приказом НКО № 330 вводятся красноармейские книжки для удостоверения личности красноармейцев и младших командиров, однако его исполнение затянулось до второй половины 1942 г., причем вопрос фотографий не был решен вплоть до конца войны.
...
От автора. Немецкие данные о количестве советских военнопленных явно завышены. В условиях, когда невозможно определить, является ли данное лицо переодевшимся красноармейцем или, наоборот, это гражданский человек, надевший военную одежду по своей бедности, немцы поступали просто – задерживали и отправляли в лагерь военнопленных всех лиц мужского пола призывного возраста (18–50 лет). Тем более что на селе и гражданские мужчины не имели никаких документов. Доказать, что он местный крестьянин, а не красноармеец, ему было просто-напросто нечем. Свидетельствам односельчан немцы, естественно, обычно не верили.
3-я и 4-я ударные готовятся. Впереди Торопец и Холм
Главной темой этой книги являются события, связанные с образованием демянского плацдарма и боями по его ликвидации. Но без знакомства с наступательной Торопецко-Холмской операцией не обойтись. Она была своего рода связкой между наступлением на Московском направлении и наступлением войск левого крыла Северо-Западного фронта и, по определению Ставки ВГК, была главной.
Торопецко-Холмская операция началась на двое суток позднее наступления войск 11-й армии и уже к 20 января 1942 г. полностью и успешно завершилась. Целесообразно рассмотреть вначале ее, а уже потом боевые действия 11-й армии, которые длились гораздо дольше, тем более что привлекаемые к проведению операции 3-я и 4-я ударные армии Северо-Западного фронта 22 января были переподчинены Калининскому фронту, так как свою задачу они выполнили.
3-я ударная армия формировалась в ноябре 1941 г. в Приволжском военном округе как 60-я резервная армия. Для быстроты формирования она создавалась из стрелковых бригад. Возглавил армию генерал-лейтенант М.А. Пуркарев, бывший начальник штаба Киевского особого военного округа и Юго-Западного фронта. После окончания формирования армия была включена в состав Московской зоны обороны и в первой половине декабря 1941 г. сосредоточилась в районе Химки, Мытищи, Одинцово, Павшино. Когда угроза столице миновала, армию было решено использовать для наступления с целью глубокого охвата северного фланга группы армий «Центр».
25 декабря 1941 г. 60-я армия была переименована в 3-ю ударную армию. В этот момент в ее состав входили девять стрелковых бригад (20, 21, 27, 31, 39, 42, 48, 51 и 54-я). 3-ю ударную армию передислоцировали из Подмосковья в район Осташкова и передали в состав Северо-Западного фронта, где она приняла от 4-й ударной армии часть полосы обороны и часть войск. После этого в ее состав входили три стрелковых дивизии (23, 334, 257-я), шесть стрелковых бригад (20, 27, 31, 42, 45 и 54-я), пять лыжных батальонов, два артиллерийских полка и один моторизованный, инженерный батальон. Армия насчитывала 51,6 тыс. человек, 35 танков, 142 орудия и 347 минометов. К началу наступательной операции имелось не более 1 б.к. боеприпасов, 0,5 заправки горючим и 1 сутодача [70] .
Формирование 4-й ударной армии началось практически одновременно с 3-й ударной. Она была получена переименованием 27-й армии, сформированной еще до начала войны в мае 1941 г. и участвовавшей в боях против войск вермахта. Приказ № 05080 о преобразовании был подписан 25 декабря 1941 г. И.В. Сталиным и Б.М. Шапошниковым. В ее состав вошли восемь стрелковых дивизий (23, 33, 332, 334, 249, 257, 358 и 360-я), четыре лыжных батальона и два дивизиона РС. 332-я стрелковая дивизия была сформирована в Иваново, отдельные ее части участвовали в параде 7 ноября 1941 г. на Красной площади. Командующим армией был назначен генерал-полковник А.И. Еременко.
