Это объяснение должно помочь разрешить вопрос, который вновь и вновь возникает в битвах за кости американских индейцев. Племя X требует от музея вернуть кости их предков для погребения. Ученые нередко парируют: «Но по вашим традициям покойников даже не хоронят». Однако дело не в этом – эмоциональный посыл, стоящий за аргументами индейцев, вероятно, такой: «Неважно, что мы делаем со своими мертвыми: но если вы, белые парни, считаете необходимым хоронить своих покойников, а наших выставляете под стеклом, – здесь что-то явно не так».
Так что среди широкого разнообразия человеческих культур есть множество причин, которыми можно объяснить желание вернуть мертвых. Удостовериться, что они мертвы, узнать, как они умерли. Для блага покойных или для блага, престижа и пропаганды живых. Чтобы утвердить ценности общества или не дать враждебному обществу утвердить их. Но сдается мне, есть еще одна причина, по которой мы хотим вернуть тело, почему хотим полного объяснения того, что произошло. И это имеет отношение к Бонни и Митчу, нашим школьным друзьям, и тому телефонному звонку, который наконец прозвучал.
Звонившего звали Аллин Смит, во время рок-фестиваля в Уоткинс-Глен ему было двадцать четыре. По дороге домой он сел в минивэн Volkswagen. Пара тощих подростков ехала на заднем сиденье, они тоже возвращались с фестиваля. Смит с водителем накурились. День был жаркий, вдоль шоссе петляла довольно глубокая река. Они остановились, надеясь освежиться. Нагнувшись, чтобы снять ботинки, и раздумывая, стоит ли лезть в реку, Смит услышал крик. Он обернулся и увидел, что девушка упала в воду. Сопровождавший ее парень прыгнул вслед, пытаясь ее спасти. И их унесло вниз по течению – все еще вполне живых.
Так Смит рассказал полиции. Пассажиры автобуса не называли своих имен, но он услышал, как пара обсуждала летний лагерь, в котором работала девушка, вспомнил, как она была одета. Никто больше не пропал после того фестиваля. Похоже, это и вправду были Бонни и Митч. Смит сотрудничает с полицией в попытках определить шоссе и участок реки. «Я ему верю», – сказал Рой Стривер, детектив полиции штата Нью-Йорк, работающий над расследованием.
У многих из нас оставалась доля скепсиса – куда делись их рюкзаки, которые остались в автобусе? Но возможно, так все и было. Не менее важно то, чего не случилось после. Смит – высокий, сильный, отслуживший во флоте – не попытался спасти Бонни и Митча. Как он сказал репортеру, он подумал: «Не, я туда точно не полезу». Как и таинственный водитель. Они сидели и раздумывали, что делать. Считается, что они не решались обратиться к властям, будучи в измененном состоянии сознания. В конце концов они вернулись в минивэн и уехали. На развилке, где их пути расходились, Смит вышел. Водитель сказал, что с ближайшей заправки анонимно сообщит в полицию о двух подростках в реке. В полиции нет записей о подобном сообщении, и Смит тоже никуда не сообщал… до следующего тысячелетия.
Так что возможно, это было не убийство, а просто дурацкий несчастный случай, о котором двадцать семь лет никто не потрудился сообщить. «Когда я спросил его [почему он так долго ждал], его это, кажется, ничуть не взволновало, – говорит Стривер. – Он лишь пожал плечами». А один отец и один отчим отправились в могилу, так и не узнав, что случилось с Бонни и Митчем.
Так для нескольких человек разрешилась давняя загадка. Когда-то мы были детьми, которые настолько верили в собственное бессмертие, что ездили автостопом с незнакомцами. Теперь мы щеголяем своей нерациональностью, не соблюдая диету с низким содержанием жиров. Когда-то мы еще не знали, что жизнь приносит трагедии, на которые мы не в силах повлиять. Теперь мы стараемся понять, как оградить своих детей от этого знания. Когда-то мы потеряли двоих друзей и могли лишь представлять вопиющие грехи деянием. А теперь, дожив до средних лет, мы усвоили урок о тяжелых последствиях тихих грехов недеянием – безразличия.
Иногда, получив назад тело или хотя бы узнав всю историю, мы можем узнать нечто важное о природе живых, о тех, кто всю дорогу знал, что случилось.
Примечания и дополнительная литература
Исчезновению Бонни и Митча посвящена не одна статья в New York Times и New York Post в 1973–1974 годах. Предполагаемая разгадка их исчезновения изложена в серии статей Эрика Гринберга в Jewish Weekly (начиная с 15 декабря 2000 года), там приведены слова Смита. Слова Роя Стивера приводятся на основании моих телефонных разговоров с ним.
О пересмотре предполагаемых неандертальских захоронений можно прочесть в: Gargett R., “Grave shortcomings,” Current Anthropology 30 (1989): 157, а опровержение погребения у слонов можно найти в: Moss C., Portraits in the wild (Chicago: University of Chicago Press, 1975).
Книга Найджела Барли Grave Matters (New York: Henry Holt, 1995) содержит информацию о 20 000 корейских носов и их возвращении на родину, о погребальных ритуалах ньякьюса, тлинкитов, нуба и англиканской церкви, о воине маори и «союзах привидений» среди китайцев в Сингапуре.
Гаитийские зомби – предмет книги Уэйда Дэвиса The Serpent and the Rainbow (New York: Warner Books, 1985). Хотя эту книгу, описывающую исследования по нейрохимии зомбификации, и написал антрополог из Гарварда, она оказалась тем не менее достаточно красочной и захватывающей, чтобы по ней сняли дрянной фильм ужасов с тем же названием: предел мечтаний любого ученого.
Страх погребения заживо и разнообразные культурные приспособления, чтобы этого избежать, в мельчайших подробностях описаны в книге Яна Бондесона Buried Alive (New York: Norton, 2001).
Работа Кюблер-Росс изложена в ее классической книге 1969 года On Death and Dying (New York: MacMillan).
Усилия американского флота по соблюдению буддистских традиций описывались на Национальном общественном радио США (National Public Radio, 11/8/01). И наконец, история Мобуту из Заира рассказана в: Wrong M., In the Footsteps of Mr. Kurtz (New York: HarperCollins, 2000).
Сезон охоты
Как я ни старался не обращать на него внимания, мой помощник действовал мне на нервы. Получив диплом, Пол решил пару лет поработать, прежде чем идти в магистратуру по английской литературе. Нет, работал он отлично. Но его музыкальные вкусы… Он горбился над компьютером, а из магнитофона несся очередной кошмар, который сейчас слушают двадцатилетние. Но это еще ничего; пока можно было научно доказать, что его музыка хуже той, которую слушало мое поколение, он имел полное право слушать исключительно эту дрянь. Раздражало то, что он не просто так слушал ее. Несколько часов Sonic Youth – а потом вдруг поздний Бетховен. А потом живой концерт кантри. Музыка у него менялась каждый раз. Григорианские песнопения, Шостакович, Джон Колтрейн, хиты джазовых оркестров, Има Сумак, арии Пуччини, охотничьи песни пигмеев, Филип Гласс, классика клезмера. Он тратил свои первые зарплаты на методичное исследование новых видов музыки, внимательно прослушивал их, составляя собственное мнение: некоторые вещи ему совсем не нравились, но он наслаждался процессом.
