– Такие новости… – машинально повторил Лавров, размышляя над услышанным. – Ну, что они купаются, пьют чай, гуляют, – в этом беды нет. Их заявление… Но слова можно или вырвать под пытками или смонтировать. Хуже с наркотиками…
– А откуда мы знаем, что это кокаин? – вмешался в разговор Луис. – На стол можно насыпать хоть соль, хоть сахар и заставить человека нюхать. А потом заявить, что он наркоман. «Контрас» – известные вруны и провокаторы! Хорошо, что они показали эту пленку. Теперь мы знаем, что русские живы, и знаем, где их искать!
– Да, ты прав, – согласился Лавров. И, обращаясь к Мануэлю, спросил: – Ну что, надо сказать спасибо твоей Исабель. Информация и правда важная. Но наших планов она не меняет. Мы едем к деревне и ищем лагерь «контрас». Или ты еще не все сказал?
– Да, есть еще… – кивнул Мануэль. – Исабель сказала, что буквально перед тем, как я позвонил, по радио передали сообщение. Командование «контрас» сделало заявление, в котором объявили эту пленку фальшивкой. Они заявляют, что не имеют никакого отношения к похищению русских специалистов, и обвиняют власти в провокации.
– Брехня! – отрезал Луис. – Мало ли мы слышали таких заявлений! Мы едем или нет?
– Едем, конечно, – сказал Мануэль, забираясь в машину.
Глава 13
Следующий день после «экскурсии к реке» (это был уже восьмой день заключения) был разительно не похож на предыдущий. Хотя утром вазочки со сладостями и самовар еще стояли на столе, завтрак пленникам подали обычный – все тот же маис и тушенка. А когда после прогулки энергетики вернулись в барак, они обнаружили, что все великолепие исчезло – в бараке стоял лишь голый дощатый стол. Правда, этому никто особенно не огорчился – все чувствовали фальшь «нового убранства» барака. Расстроило узников лишь исчезновение вентиляторов – они действительно облегчали жизнь.
Но самое важное отличие от предшествующих дней состояло в том, что никого из них больше не приглашали в штаб – ни для беседы, ни для приема порции коки. Час проходил за часом, а к узникам никто не заходил; о них словно забыли.
Этому радовались все – все, кроме Дениса Русанова. Все утро монтажник держал себя в напряжении, готовясь к предстоящему разговору с тюремщиками. Но когда к обеду стало ясно, что никто его не приглашает и никакой схватки не будет, напряжение спало и наступила реакция. Русанов лег на свою койку лицом к стене и не двигался. Он отказывался разговаривать, а на вопросы отвечал лишь односложными «да» или «нет» – причем «нет» звучало значительно чаще.
– Кажется, у парня наступила ломка, – шепнул Луценко на ухо Малышеву.
– Всего после двух порций? – скептически ответил тот. – Вряд ли…
– Люди по-разному воспринимают наркотики, – заметил инженер. – У Дениса слабая психика, ему могло хватить и двух доз.
– Что ж, даже если так, то ничего страшного, – сказал механик. – Помучается пару дней и избавится от этого «подарочка».
День был на редкость жаркий, а охранники не поставили на стол даже кувшин с водой, что делали всегда. Малышев и Хайдаров несколько раз принимались стучать в дверь, пытаясь привлечь внимание охраны и потребовать воду, но никто не подходил. Поэтому, когда наступило время обеда и охранники наконец принесли кастрюлю с едой и два кувшина, все первым делом стали пить. Тем более в кувшинах оказалась не простая вода, а какой-то компот. Лишь после того, как осушили первый кувшин, энергетики обратили внимание на странный вкус напитка.
– Что-то они туда намешали, – сказал Малышев, отставляя в сторону только что наполненный стакан. – Только зачем? Отравить, что ли, хотят?
– Брось, Кирилл, вечно ты везде только плохое видишь, – возразил Русанов. – Компот как компот. Фрукты тут другие, вот и вкус другой.
– Нет, Кирилл прав, – согласился Луценко. – Какая-то химия тут намешана. Но зачем нас травить? Они могут нас убить гораздо проще. Тут что-то другое…
Он тоже отставил стакан в сторону и больше пить не стал. Его примеру последовал и Хайдаров. Только Русанов пил не останавливаясь. От его апатии не осталось и следа. Он веселился, без умолку рассказывал анекдоты и смешные случаи из прошлой жизни, потом начал вслух размышлять о том, когда их освободят и что они будут делать после освобождения.
Впрочем, это веселье длилось недолго. Постепенно монтажник начал задремывать, и уже через час после обеда его сморил крепкий сон. Напрасно Малышев несколько раз прокричал прямо над его ухом: «Денис, проснись!» – монтажник даже не пошевелился. Тогда механик оглядел своих товарищей – они тоже клевали носом – и громко сказал:
– Кажется, я понял, что там было намешано. Нас напоили кокой!
– Ты это серьезно? – спросил Луценко, с трудом разлепляя вдруг отяжелевшие веки. – Но коку ведь не пьют, ее нюхают…
– Пить тоже можно, – заверил Малышев. – Мне ребята рассказывали – ее с водкой или со спиртом мешают. Сначала идет дикое возбуждение, энергия прет, а потом все сразу кончается. У нас тоже так, только порция, видно, небольшая была. К тому же мы трое мало выпили, а Денис хорошо приложился.
– То-то он такой довольный был, – заметил Хайдаров. – Вот и кончилась его ломка…
– Допустим, ты прав… – задумчиво произнес инженер. – Но зачем?
– А зачем они Дениса к дури приучили? – вопросом на вопрос ответил Хайдаров. – И нас втягивали. Кирилл прав: чтобы волю сломать, превратить нас в послушных марионеток.
– Нет, тут что-то не вяжется, – покачал головой Луценко. – Тогда бы они продолжали с нами заигрывать: в штаб приглашать, всякие экскурсии устраивать. А они вон даже вентиляторы убрали. Словно что-то от нас получили, что им было нужно, и теперь рукой на нас махнули.
– Верно, Константин Евгеньич, – согласился Малышев. – Махнули, но не совсем. Что-то им еще нужно…
Он прошелся по бараку, еще раз взглянул на спящего Русанова и вдруг резко повернулся к товарищам.
– Кажется, я понял! Они хотят, чтобы мы все уснули… крепко уснули. Потом нас вывезут куда-нибудь поближе к дороге, где люди бывают, и бросят там. Нас найдут – но в состоянии глубокого наркотического опьянения. Если кто-то будет в этом сомневаться, достаточно сделать анализ крови – и там обнаружится кока. Сразу в прессе поднимется шумиха – президент Браво пригласил в страну русских наркоманов. Вот ради чего американцы все это затеяли!
– Похоже на правду, – согласился Луценко. – И это еще не худший вариант. При нем мы останемся в живых. А значит, можем рассказать, что с нами было, как в нас впихивали наркотики. А зачем им живые свидетели? Можно напоследок сделать каждому еще пару уколов – ввести, скажем, смертельную дозу героина. Эффект тот же, только свидетели уже не заговорят…
– Как же нам быть? – воскликнул Хайдаров. – Они теперь не остановятся, везде будут эту коку совать. Или что другое. А могут и насильно укол сделать…
– Как быть, как быть… – пробормотал Малышев, меряя шагами барак из угла в угол. Товарищи молча смотрели на него. Теперь у всех троих сна не было ни в одном глазу.
