Охранник добавляет масла в огонь, сообщая:
— Вы обвиняетесь в нанесении тяжелой травмы студентке академии.
Студенты снова перешептываются. От растерянности я даже не сопротивляюсь, только восклицаю:
— Я не нападала! Она сама…
Охранник грубо прерывает:
— Объясняться будете перед господином Фабиусом. Наше дело только вас к нему доставить.
— А почему к Фабиусу? — Быстро перебираю ногами, стараясь подстроиться под быстрый шаг конвоиров. — Он же просто кладовщик, при чем тут он?
— Господин Фабиус заведует хозяйством академии, и в отсутствии уважаемого ректора Дегона и профессора Эзалона именно господин Фабиус отвечает за порядок в академии и решает административные вопросы.
Сердцем чую — попала. Этот карлик с первой встречи меня невзлюбил и наверняка попытается отыграться за заступничество Эзалона.
Оглядываю охранников, сначала одного, потом другого охранника: суровые, неприступные. От таких не сбежишь, да и некуда.
Они быстро доставляют меня к приземистому мрачному зданию склада, только подводят не к той двери, через которую я раньше проходила, а к соседней.
Правый охранник отворяет дверь, левый подталкивает меня в тускло освещенный серый кабинет. Сидящий за столом напротив двери Фабиус расплывается в злой улыбке.
Дверь захлопывается со звуком сработавшего капкана.
Приплыли.
— Неместная пришла. — Соскользнув с высокого стула, Фабиус проходит к стеллажу с банками и коробками.
Над стеллажом, озаренный светом единственного маленького окошка, висит рогатый череп.
Довольно оглядев содержимое полки на уровне груди, Фабиус берет одну из банок и со смачным «чпок!» открывает.
В нос ударяет вонь плесени и брожения.
— Мой новый освежитель воздуха, — елейно сообщает Фабиус. — Надеюсь, оценишь.
Оценила. Правда оценила, вон, едва рвотные позывы сдерживаю. Это не освежитель, это овонизатор какой-то.
Фабиус с деланым сожалением ставит банку на место.
— Похоже, не сможешь оценить. Какая жалость. — Он запрыгивает на стул и, сцепив крючковатые пальцы над пергаментом, пристально меня разглядывает. — Так и знал, что тебе не место в академии драконов.
— Я не сделала ничего предосудительного.
— Не ври! — аж подпрыгивает Фабиус. — Ингар все видел! И уважаемая Вильгетта подтвердила, что ты напала на нее и сломала ей обе руки.
Да они с ума сошли? Или сговорились? Но когда, как успели-то?
— Это ложь. Я не…
— Отчислить я тебя не могу, к сожалению, — цедит Фабиус. — Но накажу так, чтобы больше неповадно было.
— Я не виновата, — тоже цежу я, стискивая кулаки. — Она напала на меня, я ее пальцем не трогала, она сама упала.
С каждым моим словом лицо Фабиуса краснеет сильнее, кожа покрывается корками, глаза наливаются кровью. И голос его клокочет от гнева:
— Валерия Белкина! Весь семестр пятьдесят процентов средств на твое содержание будут удерживаться в пользу пострадавшей Вильгетты Кофран.
— Это нечестно!
— Нечестно нападать и бить в спину!
— Но…
— Скажи спасибо, что более пятидесяти процентов содержания списать нельзя. — Фабиус умолкает. Губы его презрительно дергаются.
Мерзкий карлик! Да он… да почему так-то? И это мои деньги, мои! Они мне нужны, чтобы здесь обжиться.
— И на сладкое, — продолжает мерзкий карлик, — дежурство по туалетам на месяц. Без магии.
— Что?
— Будешь мыть туалеты без помощи магии, чего непонятного-то? Или у вас, неместных, туалеты мыть не принято? — И гаденько так ухмыляется.
Вдыхаю и выдыхаю, вдыхаю и выдыхаю. Только не сорваться и не начать кричать, грубость тут не поможет, только хуже станет.
— Давайте пригласим Ингара, — голос у меня подрагивает от напряжения. — Я точно знаю, что Вильгетта упала сама, и я не понимаю, почему он…
— Не трать мое время. — Фабиус хлопает по столу. — Именно Ингар сообщил о твоем нападении на студентку. И у него нет причин лгать.
— Какая-то причина все же есть, иначе зачем этот неизвестный мне Ингар солгал?
Хмыкнув, Фабиус что-то пишет в пергаменте, скрепляет печатью и кладет ладонь поверх размашистой надписи. Пергамент рассыпается в пыль, и та серым облаком взлетает ко мне, оседает на запястьях невесомыми серыми браслетами.
— Послушайте меня, — пытаюсь оттереть пыль, но рисунок остается на коже. — Давайте разберемся. Вы не можете просто так меня наказать, это…
— Изворотливая, лживая тварь.
— Не смейте меня оскорблять! — Меня трясет от гнева, от насмешки в красных глазах карлика.
Придушила бы гада!
Пустые глазницы черепа на стене вспыхивают красным.
— На меня напасть хочешь? Да как ты… — Фабиус вскидывает руку.
Браслеты-метки опаляют запястья, невидимая сила рывком поворачивает к двери, тянет. Оглядываюсь на багрового от гнева завхоза. Он орет так, что брызжет слюна:
— Пока не отработаешь сегодняшнюю норму, браслеты не отпустят!
Меня вдавливает в дверь. Не с первой попытки открываю ее. Снова рывок, и я едва успеваю удержаться вертикально, почти бегу за руками: только бы не упасть, только бы не потащило меня волоком по земле.
К счастью, браслеты ведут меня не по центральной аллее, я лишь чуть-чуть пробегаю по ней и сворачиваю на дорожку между деревьями, дальше бегу вдоль торца центрального корпуса, едва успеваю разминуться с его углом и вихрем взлетаю на маленькое крыльцо черного входа. А уж внутри на поворотах меня основательно прикладывает об углы.
И притаскивает наконец в огромный вонючий туалет. Мерзкий паразит, похоже, выбрал самый грязный. Очень на это надеюсь, потому что если все сортиры в этой академии такие, то я вряд ли переживу это наказание.
Зажав нос рукавом, прохожу вдоль кабинок. Ощущение, что здесь драка была: многие двери с трещинами и вмятинами. В унитазах с треснутыми бачками горы перемешанных с туалетной бумагой фекалий. Судя по каплям и подтекам на стенах и пятнам на полу, некоторые не дожидались очереди и облегчались где придется.
Не знаю, можно ли так загадить туалет естественным образом или это полигон для особо провинившихся, но… это ужасно. Просто ужасно. Убираю рукав от носа и пытаюсь дышать. Смердит не только наваленным в унитазы, но и плесенью с отходами. Неужели ради моего наказания Фабиус пожертвовал своим любимым местом отдыха?
Нервно усмехаюсь.
Нет, это выше моих сил! Направляюсь к двери, но в дверном проеме натыкаюсь на невидимую стену. Руки выворачивает в сторону обшарпанной дверцы в стене. Открываю: в чуланчике швабры, щетки и ведра.
