И что делать? Ждать восхода? Но мне опасно находиться вне академии, я не привыкла к магии… И, возможно, головокружение, ощущение, что горло опухло, и бродящие по телу иголочки вовсе не от быстрого бега, а реакция на выход из академии. Да и долго ли я бежала, прежде чем запыхалась? Кажется, недолго, а после всех тренировок должна бегать на ура…
Под ногой вспыхивает что-то красное, и свет разливается в стороны переплетенными линиями-дугами, образуя большую, на всю озарившуюся поляну, печать.
Посредине нее, среди клеток, стоит существо. Красное сияние освещает его тонкие ножки, странно вывернутые ручки, в одной из которых висит что-то темное. И зубы. Огромные кинжальные зубы в приоткрытой пасти порождения Бездны.
Я медленно, очень медленно убираю ногу с внешнего контура его печати, но она продолжает светиться, озаряя меня, деревья вокруг и тварь, медленно закрывающую пасть. И следом за верхней челюстью пасти, точно крышка шкатулки или верхняя половинка матрешки, поднимается маленькое тельце с руками. Пасть захлопывается, теперь разворот рук вполне естественный, и у порождения есть не только рот, но и лицо — пепельно-серое лицо Фабиуса с горящими алыми глазами.
Так вот кто… это он… Я же видела, как он ходил по тропинке в лес, и дверь была открыта у той самой тропики. Нужно было догадаться…
— Я ничего не видела, — шепчу я, пятясь, пока не упираюсь в шершавый ствол дерева.
— Валерия, — оба рта твари расплываются в зловещей ухмылке, — ты даже не представляешь, как я рад встрече.
Это абсолютно не взаимно.
Его движение настолько стремительно, что я едва успеваю отшатнуться от дерева. Подрубленное ударом, оно валится на пентаграмму, а я срываюсь на бег — подальше от алого сияния и воняющей твари. Несусь зигзагами. От ударов Фабиуса трещат и подламываются деревья.
— Куда же ты? — мерзко хихикает он.
Удар по ногам швыряет меня на землю, я кубарем качусь по мягкому мху и больно врезаюсь в поваленное трухлявое дерево.
— Ну что, посмотрим, какая ты на вкус? — похихикивает смердящий Фабиус.
Его ручка стальными тисками сжимается на лодыжке. Я хватаюсь за дерево, но оно крошится в пальцах. Фабиус тащит меня по земле вместе с мхом, с вырывающимися следом за мной кустиками.
— Помогите! — я вырываюсь, вцепляюсь в дерево до боли, но мышцы ноги жутко натягиваются: кажется, Фабиус сейчас оторвет мне ногу! Мои пальцы соскальзывают с коры. — Спасите! Кто-нибудь! Помогите!
Тряхнув так, что у меня искры из глаз посыпались, Фабиус прибавляет шаг. Не успеваю опомниться, как он втаскивает меня в алый свет печати. Тянет к ее центру, хотя я впиваюсь в траву поляны. А потом все тело сковывает паралич, и меня бросают на что-то меховое. Легкие едва работают, подкачивая кислород, и я во все глаза смотрю, как снова распахивается пасть и маленькие, неудобно подвернутые ручки Фабиуса тянут мою стопу в нее. Кажется, он действительно собирается меня съесть. Нет, не верю. Просто не может быть.
Ревущее пламя растекается над поляной. Огненная, опаляющая волна стекает вниз ослепительными протуберанцами, и они ломают алую печать порождения Бездны. Тварь рычит. Оставив мою ногу, кидается в сторону и взвизгивает от хлесткого удара огнем. Взметнувшиеся из земли каменные руки сжимают его до хруста, до брызг черной крови. Фабиус визжит, как поросенок. Арендар нависает над ним, озаренное огнем лицо ужасно в гневе, на скулах мерцают чешуйки. Он заносит кулак. Рыкнув, ударяет рядом с головой Фабиуса, и земля содрогается.
— Лера, Лера… — Арендар подхватывает меня на руки и прижимает к себе. Его трясет. — Лера…
От его объятий почти больно. А к боку льнет что-то мохнатое, тоже дрожащее.
— Арендар, — шепчу я, желая уцепиться за него, но руки будто свинцом налиты, и вместо Арендара я хватаю мохнатое существо.
А он заглядывает мне в лицо пылающими, точно озеро огня над нами, глазами. И кажется, сейчас отругает за то, что шляюсь ночами по лесу. Но он бережно укладывает меня на землю, от его прикосновений разлетаются вдребезги окаменевшие на моих руках змеи.
— Тебе срочно нужно в академию, — он переводит взгляд на жмущееся ко мне существо, я тоже кошусь на него: угольно-черный комок меха с огромными испуганными глазами. Арендар заносит руку, существо сжимается.
— Арендар, нет, — простонала я, прежде чем даже успеваю понять, что он собирается убить создание, просто рефлекторно.
— Это магический паразит, — ворчит Арендар.
Но паразит сообразительный: он заползает мне под мышку и испуганно хлопает глазками, дрожит.
— Не опасный? — почти шепотом уточняю я.
— Нет. — Арендар надкусывает свой палец и резким движением сбрасывает на землю кровь.
На траве проступает золотая печать, в центре которой вырастает рыжий широкоплечий мужчина в халате и с зубной щеткой в руках.
Над ним бушует пламя, и вокруг поляны уже ни одного живого дерева, лишь обугленные остовы. Рыжий, сплюнув пасту, спокойно оглядывается. Снова взвизгивает порождение Бездны. Мягкий комочек под моей рукой вздрагивает, тыкается под грудь.
— Элоран, разберись, — бросает Арендар. — В лесу могут быть…
— Без малолеток знаю, что делать. — Рыжий отбрасывает щетку.
Арендар подхватывает меня на руки. Черные крылья распахиваются над ним. С мягким толчком мы взлетаем в небо. До академии недалеко, и больше нет преградившей мне дорогу стены. Прячась от холодного ветра, утыкаюсь в грудь Арендара. Между нами трясется меховой комочек.
— Геринх! — вцепляюсь в Арендара. — Геринх ранен, он там…
Нас встряхивает сильнейшим ударом, и воздух содрогается от рыка Арендара.
Взревев снова, Арендар резко взмахивает крыльями, и мы со звоном и дребезгом врезаемся в щит академии.
В ответ из ее глубины взвивается рев. Кажется, ректор нас услышал. Вырвавшееся из пасти красного дракона пламя озаряет административное здание. Но прежде, чем ректор долетает до нас, возле стены возникает Эзалон. Тоже в халате. И в ночном колпаке.
Присмотревшись к нам, Эзалон восклицает:
— Валерия?!
Ну не получается у меня вести себя тихо!
Меня пробирает озноб, кончики пальцев начинает колоть. Арендар взмахивает крыльями, и слетевшие с них искры звонко ударяются о щит академии.
— Пустите нас, — рычит Арендар, его ногти удлиняются в когти.
Над академическими зданиями расправляет крылья Дегон, в один мощный мах оказывается перед нами. Огромная чешуйчатая морда близко, кажется, можно дотянуться до трепещущих ноздрей. Вертикальные зрачки так расширены, что кажутся почти круглыми.
Обдав нас горячим сухим воздухом, Дегон грузно опускается на землю и запускает когти в газон. Чешуйчатый хвост мечется из стороны в сторону, но не задевает дерево и неработающий фонарь.
