Люкс оказался каютой размером чуть больше купе поезда, с двуспальной кроватью и маленьким столиком у окна. Не иллюминатора! Именно окна. Люксы находятся на верхней палубе. Крошечный санузел, с унитазом, раковиной и душем, снабжается морской водой. Стюард, с удовольствием взявший заранее приготовленные пять рублей, спросил в какой каюте едут родители, а узнав про моё одиночество, предостерёг от позднего посещения ресторана. Да, нас четыре раза в день кормили, как на убой, в ресторане, причём после ужина там играл ансамбль. Тогда можно было потанцевать и немного расслабиться. Благо спиртное продавалось круглосуточно, естественно с ресторанной наценкой. Каждое утро у пассажиров начиналось с изучения меню на текущий день, выбора и обсуждения блюд, а затем их заказа и поглощения принесённого. Тоже развлечение, если подумать. На круизный лайнер 21-ого века похоже слабо, но для 70-х годов СССР очень прилично. Одно плохо, мы вставали на якорь у каждой точки на карте, даже если это был след от убитой мухи.
Дверь в каюту, я всегда держал на запоре. Рундук с багажом тоже запирался. Рундук, то же самое, что сундук, но на корабле. Третья линия защиты чемоданов заключалось в том, что я припасённым минрепом притянул их друг к другу, принайтовал к скобе рундука и закрыл на навесной замок. Минрепом у нас в посёлке называли не канат крепящий мину, а тонкий металлический тросик с ушками на концах. Конечно, его можно перекусить, а замок взломать, но такая работа займёт определённое время. До прихода в порт Петропавловска убивал время занимаясь изучением китайского, в промежутках тренируясь с ножом и нунчаками. На палубе выполнял комплекс ушу, а затем в каюте принимал душ. Душ! Причём горячий! Отвык я от простых радостей жизни. Не! Кончу школу и назад в цивилизацию. Больше на Севера ни ногой.
Скука. Основная болезнь путешественников не миновала попутчиков. Они пытались смыть её спиртным, сначала запасённым в дорогу, затем отпускаемым рестораном. Уже на второй день, во время обеда один сообразительный пассажир вдруг решил, что у меня есть. Ну как не быть, если я ни капли не покупаю? Попутчики указывали на возраст, но мысль о заначке крепко втемяшилась ему в голову. Сначала он попытался наехать за едой, настойчиво предлагая "поделиться". Сосед по столику его отогнал. Однако по возвращении с ужина я с ужасом обнаружил приоткрытую дверь в свою каюту. Осторожно заглянув внутрь, увидел того самого мужика, пытающегося взломать рундук. Оружие доставать не стал, а набрав скорость от входа, ногой вписал по… э… в промежность. Потом… виноват, вспылил… бил лежащего ногами. В качестве инструмента для взлома, он использовал старый штык-нож, вот я и перенервничал. На шум подтянулись следующие из ресторана соседи. Один из них, когда-то ранее пострадавший от пропажи чемодана, пожелал выразить пришельцу свои искренние чувства. Другие пассажиры оттянули меня от тела, но некоторые присоединилась к первому негодующему, ибо скучали, были выпимши и пылали праведным негодованием. Жертву довольно скоро отняли прибывшие члены команды, но уже в сильно побитом виде.
С точки зрения специально обученного человека, ради таких случаев сопровождающего теплоход, дело было простое: "Алик вспомнил былое, пошёл углы вертеть. Не в цвет дело вышло, терпила базлать начал, подтянулись мужики, дали треста черту пиковому. Всё бы нормуль, но со свинорезом пассажир оказался, а это уже на рубль сорок шесть тянет." Так сотрудник правоохранительных органов доложил помощнику капитана и тот его понял. Интересен перевод на русский язык? Извольте! Алкоголик, ранее отсидевший, взялся за старое и попытался своровать чемоданы у незадачливого пассажира. Однако случилась неудача, жертва подняла шум. Простые советские граждане пришли на помощь пострадавшему и, в порыве негодования, при задержании матерого рецидивиста, раз или два его случайно тихонечко ударили. Дело было бы простым, если бы преступник не был вооружён холодным оружием, а это уже похоже на разбой, о котором говорится в статье 146 самого справедливого Уголовного Кодекса РСФСР.
На ближайшей стоянке искателя правды в чужих чемоданах сняли на берег под конвоем. А когда я сидел на обеде и предавался греху чревоугодия, ко мне вдруг подсел его приятель и заявил:
— Смотри теперь в четыре глаза, падла! Таких, как ты у нас убивают и не находят!
Складень с лезвием бритвенной остроты, оказался у глаза борца за справедливость.
— Ой, дяденька! А можно у вас вырезать один глазик? А то у меня их только два. У вас какой лишний, левый или правый?
Побелевший "дяденька" откинул голову. Моё лезвие легонько двигалось, сбривая его левую бровь. Женщина за соседним столом охнула. Мужчина за нашим столом стал гасить конфликт:
— Паря, ша! Тормози! Давай по нулям, разойдитесь красиво!
Перехват ножа обратным хватом, прямым, обратным, диагональным. Щелчок и лезвие закрыто. Такой показухе меня тоже учитель научил. Намёк, что не надо связываться, режиком махать умею. Чаще лучше так, чем начинать серьёзную поножовщину.
— Так я что? Я ничего… Вот добрый человек свой глазик предложил. Сам сказал, мне надо четыре. Он что, пустое бакланил?
"Добрый человек" был явно не при делах, а вмешавшийся, как раз понятия чтил.
— Да я смотрю, ты писарь! Перо с собой носишь… Почём ходишь?
— По земле, исключительно только по земле. А вы, извините, с какой целью интересуетесь?
Спрашивать незнакомца, чем он занимается, в определённых кругах считается просто неприличным. Поэтому мой ответ претензий вызвать не мог.
— Костёр он, — доложил Галош, пассажир с нашего посёлка. — Урлак, с деловыми трётся. С Тузом его видели.
— Писарь он, а не Костёр, — буркнул самозваный посредник. — А ты не быкуй, за метлой следи и привыкай за базар отвечать, — обратился он к моему недругу. — Пацан не зяблик, готов был тебя жульником расписать.
За сим инцидент был исчерпан и до конца плавания проблем не случалось. В Петропавловске стюард довёз чемоданы до трапа, взял пятёрку, маякнул кому-то и носильщик потащил мой багаж к своей тележке. Три рубля. Такси за десять минут доехало до пирса, где пришвартовался огромный красавец теплоход "Советский Союз". Не прошло и часа, как я со своими чемоданами оказался в роскошной каюте лайнера.
Разговор
— Туз, а оно мине надо таких разговоров? Шо б да, так нет! Я семь лет умираю в йетом поганом посёлке и даже не могу одним глазом глядеть на тёплое море. И вам надо знать зачем? Так я вам скажу. Поверил поцу об том, шо он будет молчать как риба! Он таки открыл рот, сам лёг глыбоко в землю, трое нАдолго сели, а я загораю в солнечном краю, где два месяца лето и остальное время зима.
— Не плачь, тебе не идёт. Лучше скажи, что знаешь про общак золотонош?
— Ви держите мине за идийота? Если бы Муля знал за такие деньги, он бы загорал в Одессе и носил документы в ОВИР. Шо б я так жил, как ви об мине думаете!
— Химик перестань дурачится и давай по-деловому. Что ты хочешь из того, что могу я?
— Я скоро получу вызов, а ты должен устроить через ОВИР быстрый отъезд. У тебя там есть связи.
