Однако вряд ли от отказа пятнадцатилетней Ани серьезно отнестись к его чувству Гумилев мог решиться на такой страшный шаг. Было сильное потрясение. А дуэль? Сразу за ссорой с Аней? Совершенно очевидно, что эти события связаны между собой. Возможно, речь шла вовсе не о самоубийстве, а как раз о дуэли, риске быть убитым. В любом случае отношения их разладились. Они больше не встречаются. Не гуляют вместе, не общаются. Были, скорее всего, встречи в знакомых домах, но вчерашние друзья не разговаривали, не подходили друг к другу.
Именно тогда влюбленность Ани в Голенищева-Кутузова приобрела постоянный характер и углубилась. Она определенно переживала внутреннее одиночество. Дома было тревожно, неуютно. Николай, ставший другом, привычным, необходимым, теперь чужой: он обижен и непреклонен (а он бывал непреклонен именно в вопросах чести!). До самого отъезда на летний отдых он так и не примирился с Аней.
Была бы обида столь сильна, не надейся Коля на взаимность? Очевидно, у него была надежда вполне обоснованная, потому так болезненно он переживает «измену».
Возможно, Аня и не пыталась отталкивать юношу и с удовольствием принимала его ухаживания? И была влюблена, да. А теперь ее сердце занято безответной любовью, как и положено инфернальной барышне. Но в ней жила и «приморская девчонка», которая с удовольствием лазала по царскосельским гротам и башням, фантазировала вместе с интересным юношей и называла вслед за ним обычные кувшинки на пруду таинственным словом «ненюфары».
Гумилев позже вспоминал с ностальгией этот лирический царскосельский период в стихах, обращенных к ней, невесте:
Ты помнишь дворец великанов,
В бассейне серебряных рыб,
Аллеи высоких платанов
И башни из каменных глыб?
Как конь золотистый у башен,
Играя, вставал на дыбы
И белый чепрак был украшен
Узорами тонкой резьбы?
Ты помнишь, у облачных впадин
С тобою нашли мы карниз,
Где звезды, как горсть виноградин,
Стремительно падали вниз?
Здесь дворец великанов – это просто башня-руина у Орловских ворот, золотистый конь – вставший на дыбы рыжий скакун кирасира, осадившего его. За ним наблюдали Коля и Аня с этих камней. А «у облачных впадин» – это в искусственных руинах Турецкой башни, где у них проходили свидания. Об этом времени будет грустить Гумилев, называя его временем, «когда мы любили, / Когда мы умели летать».
Вот что они оба теряли, расставаясь надолго.
Коля с семьей уехал в Березки. Горенко летом 1905 года остались в Царском Селе. Назревал окончательный разрыв между Андреем Антоновичем и Инной Эразмовной. Поводом послужила отставка Андрея Антоновича, которая последовала после ссоры А. А. Горенко с великим князем. Содержать в прежних условиях большую семью на одну пенсию он был не в состоянии. Пришлось искать место. В начале августа он отправил Инну Эразмовну с четырьмя младшими детьми и бонной Моникой на юг, в Евпаторию. На этот раз под угрозой оказалось здоровье Андрея, его нужно было спасать.
Сам же Андрей Антонович остался в Петербурге и вскоре связал свою жизнь с Е. И. Страннолюбской, с которой давно был близок. С этой женщиной отец Ахматовой прожил в гражданском браке до конца своих дней.
Николай и Анна впервые расстались на долгий срок. И расстались врагами.
Учитель
Гумилев вернулся в Царское Село и осенью приступил к занятиям в последнем классе гимназии. Он готовит к выходу свой первый поэтический сборник. Анны в городе нет, она на юге, однако Николай все знает о ее жизни. Он переписывается с Андреем.
В Николаевской гимназии по-прежнему нехорошо после февральских событий. Требовалось призвать к порядку учащихся и педагогов. Готовится отставка директора И. Ф. Анненского, однако пока тот исполняет свой долг.
Это был удивительный директор! Специалист по классическим языкам, преподаватель греческого, он переводил Еврипида и тайно писал стихи. Однако только в 1904 году, в возрасте сорока девяти лет, он выпустит первый сборник стихов «Тихие песни» и подпишется псевдонимом Ник. Т-о. Никто. Не сделается знаменитым, популярным властителем дум, но эти стихи уйдут в вечность. А для Гумилева Анненский станет не только директором, преподавателем греческого, но, прежде всего, Учителем с большой буквы. Интеллектуальная, психологически тонкая, эмоциональная поэзия Анненского потрясла его юного ученика. Это была подлинная поэзия. Позже, когда посмертно выйдет «Кипарисовый ларец» Анненского, Гумилев назовет его великим европейским поэтом.
Вероятно, не раз директор спасал двоечника Гумилева от отчисления. Когда на педагогическом совете заговаривали об этом, Анненский приводил единственный убедительный для него довод:
– Все так, господа, но мальчик пишет стихи!
И Гумилева оставляли в гимназии.
Благодарный ученик, выйдя из стен гимназии, не забудет своего учителя. Он посвятит ему стихи, назовет «последним из царскосельских лебедей», поставив поэта в один ряд с Карамзиным, Жуковским, Пушкиным, Дельвигом, которые когда-то жили здесь, гуляли в этих парках. А позже, став редактором знаменитого журнала «Аполлон», привлечет любимого учителя к сотрудничеству, выведя его из безвестности.
А пока в октябре 1905 года вышла первая книга стихов Гумилева «Путь конквистадоров». Конечно, деньги на сборник дали родители. В отличие от учителя, Гумилев поспешил. Когда-то предусмотрительный старший брат сказал юноше Анненскому:
– До тридцати лет не надо печататься.
И тот избежал искуса пьянящего успеха, упоения стихами, пусть даже ученическими, незрелыми, которые скоро забудутся. А вот Гумилев не избежал. И потом не мог простить себе этого неосмотрительного шага. Впрочем, ему нужно было заявить о себе, ему уже скоро двадцать.
Сборник вышел, и Гумилев с трепетом преподносит его любимому учителю с дарственной надписью в стихах:
Тому, кто был влюблен, как Иксион,
Не в наши радости земные, а в другие,
Кто создал Тихих Песен нежный сон,
Творцу Лаодамии.
Позже Иннокентий Федорович отдарится книгой критических статей с надписью:
Меж нами сумрак жизни длинной,
Но этот сумрак не корю,
И мой закат холодно-дынный
С отрадой смотрит на зарю.
Можно было бы не касаться этих подробностей, если бы не имя Анненского, которое объединило вновь Гумилева и Ахматову. В каком смысле? Для будущего поэта Ахматовой это имя тоже станет важнейшим. Анна Андреевна так же, как и Гумилев, воспринимала Анненского прежде всего как большого поэта и Учителя.
Ей очень хотелось быть им отмеченной. Много позже она будет рассказывать следующий эпизод. Когда И. Ф. Анненскому (в 1904 году) сказали, что его родственник Сергей фон Штейн женится на старшей сестре Ани Горенко Инне, он заметил:
