В 817, а затем в 823 годах делювиальные дожди принесли к обители Бога тонны грязи и камней. Правоверные в порыве энтузиазма и в надежде снискать благословение Всевышнего собственными руками расчищали площадь. С той же целью поколения султанов украшали золотом и серебром внутренние стены и дверь Каабы. Множество даров были тотчас расхищены правителями города. Те, кто желал финансировать сооружение небольшого монумента по обету или благоустроить тот или иной угол Харама, должны были, как сообщает Ибн Джубайр, заплатить двойную цену за это правителю святого города. К тому же памятная надпись должна была непременно содержать имя правящего халифа, но не того, кто жертвовал деньги.
В 1553 году султан Сулейман Великолепный (1520–1566) восстановил террасу Каабы, но жители Мекки были недовольны тем, что он разрушил стены. В 1612 году Ахмед I (1603–1617) выделил средства на полное восстановление храма. Но наводнение 1621 года повредило его и унесло памятник на месте стояния Ибрахима. Новая инициатива на восстановление исходила в 1629 году от султана Мурада IV (1623–1640). Османские власти подтвердили его заботу о святых местах ислама. Они расточали такое же внимание мечетям Медины и Иерусалима. Стены Иерусалима, восстановленные и укрепленные Сулейманом, свидетельствуют об этом.
С этого времени мало что изменилось во внешнем облике и в интерьере здания, которое в целом оставалось таким же, каким его построил Ибн аз-Зубайр в 684 году, переделали Омейяды и затем Аббасиды… Так было до прихода к власти ваххабитов. Шейх Абдель-Азиз ибн Сауд, попав в Мекку в 1924 году, испытывал лишь отвращение и презрение к фонтанам, мавзолеям и приношениям, наводнявшим Харам. Он уничтожил их все, не обращая внимание на надписи, которые говорили о различных реконструкциях или о том, что это дар такого-то или такого-то халифа, свидетельство преданности такого-то султана. Все произошло так, словно ибн Сауд пытался стереть под видом «борьбы с идолопоклонничеством» историю города. Ибо каждый камень был потенциальным свидетелем против него, каждая надпись могла однажды рассказать о его жестокости. И словно для того, чтобы предотвратить всякое посягательство на этот уникальный город, он решил сделать его подобным всякому другому простому городу.
Фабрика молитвы
Официальные саудовские гиды лишь вскользь и в исключительных случаях упоминают об османском периоде в истории Мекки, который длился с 1517 года, когда правитель признал превосходство султана Селима I (1512–1520) и до конца 1916 года, когда последний правитель Хусейн с благословения Великобритании объявил себя королем Хиджаза. Каталог с пышной выставки «Святые места Саудовской Аравии», представленный в Институте по изучению арабского мира в Париже в 1988 году, прекрасно резюмирует историю двух Харамов и масштаб преобразований, совершенных королевством ваххабитов.
Так мы узнаём, что в июне 1951 года начались работы по расширению святых мест, что подразумевало, помимо всего прочего, снесение жилых домов, стоящих у дороги от Сафа к Марва, строительство двух пешеходных переходов, еще одного этажа галереи, открытие подземного уровня и проведение водостока, отводящего дождевую воду. Количество дверей, ведущих в Харам, выросло с 19 до 64. Авторы брошюры скрупулезно подсчитали объем работ и их стоимость: «Поверхность Заповедной мечети после всех этих изменений достигла 160 168 квадратных метров, что позволит одновременно находиться внутри 400 000 верующих», то есть практически всему населению Мекки. А список королевских обещаний предполагает, что новый проект по расширению Харама увеличит его площадь до 309 000 квадратных метров, а количество паломников, которые могут одновременно находиться внутри, достигнет 605 000 человек. И это не все. Планируется строительство двух минаретов, каждый высотой 89 метров. Галерея, окружающая Каабу, будет пятиэтажной. Кажется, Обитель Бога станет напоминать огромный супермаркет. «Да это какая-то фабрика молитвы!» — возмущается принявший ислам француз. Словно для того, чтобы усилить сходство, каталог отмечает, что для того, чтобы облегчить перемещение верующих, будут построены эскалаторы, «каждый из них сможет перевозить до 15 000 человек в час», утверждается в нем. Фасад этого культурного комплекса будет «облицован мрамором и украшен символами ислама». Чтобы пуристы, страшащиеся смешения полов и фальсификации одиночного характера Дома Божия успокоились, «концепция учитывает сходство украшений с соответствующими украшениями, выполненными во время первой саудовской перестройки по расширению здания, все будет отвечать эстетике исламской архитектуры».
Наконец, «будет построена подземная стоянка для машин, что уменьшит загруженность дороги у Заповедной мечети». Да, легче будет попасть на стройку, где подъемные краны выше минаретов. Машины вгрызаются в землю, разворачивая внутренности некогда спокойной и безмятежной равнины. Легионы наемных рабочих, мусульман только по названию и по обстоятельствам, работают не покладая рук и не обращая никакого внимания на паломников. Мы насчитали три подъемных крана. Что касается грохота бульдозеров, экскаваторов и отбойных молотков, то он здесь так же привычен, как стрекотание кузнечиков в других странах. Можно, однако же, заставить замолчать Святую землю, перевернуть ее, но зато нельзя отряхнуть от пыли ее историю. Археологические раскопки вокруг аль-Масджид аль-Харама — не в аромате святости, а внутри мечети. Исследования потерпят, особенно исследования набатейских могил, находящихся на севере королевства, так же как и доисторические раскопки.
Было бы несправедливо видеть в саудовцах только хищников, сбитых с пути истинного американским материализмом, поверхностных и пагубных оригиналов. Они не единственные, для кого автотрассы и бетонные строения представляют возможность улучшить современную жизнь. Большая часть мусульманских стран безжалостно расправляется со своим историческим наследием. Масляная живопись, украшающая резную деревянную дверь мечети в Алжире, покрытые эмалью гипсовые украшения мечети Омейядов в Дамаске, мозаика, осыпающаяся со стен парижской мечети, где пустые места заполняют цементом, обилие неоновых ламп — все говорит о вопиющем пренебрежении, презрении к прошлому.
Достаточно просто открыть один из туристических гидов, которые регулярно выпускают арабские министерства информации. Иконография представлена всего несколькими образцами, и в то время, как эти государства владеют одними из самых ценных в мире археологическими находками, они стремятся надеть на себя «современную» маску и размещают в буклетах фотографии бетонных зданий, автотрасс, текстильных фабрик и молодых женщин в военной форме словно для того, чтобы забыть о старинных домах и мечетях ради стекольных заводов, о народных костюмах ради одежды из синтетики. Нам самим зачастую приходилось выслушивать обвинения от арабов, видевших, как мы фотографируем мельницы и старинные дома: «Как! Ты специально это делаешь, чтобы показать потом, какая отсталая наша страна?» И они советовали переключить наше внимание на супермаркеты или на сверкающие новые рокады.
Да, саудовцы угадали, что привлечет среднестатистического мусульманина. Он действительно поражен мрамором, отделочным гипсом и подсветкой. Он доволен, что в доме, в котором он гость, есть вентиляторы и прохладный пол. Надо видеть этих анатолийских крестьян, которые осаждают эскалаторы, чтобы подняться на террасу Харама: на их лицах читается вся гордость мира. Фундаменталистские брошюры, выпускаемые везде, от Малайзии до Марокко, и злобно нападающие на ваххабитов, «узурпаторов святых мест», тем не менее оценивают ремонт в Доме Божием как результат спорной власти на Святой земле.
