— Ты нисколько не боишься лишиться своего сокровища, — заключила Китиара, и в ее словах прозвучало обвинение. — Ты знаешь наверняка, что страж убьет Хранителя Венца.
— Страж действительно грозный, — мрачно согласился Феал-хас. — Он охранял Око много-много лет. И боюсь, он стал очень могущественным. Когда я сказал, что не в силах устранить его, я не кривил душой. Уверяю тебя, он убьет меня одним взглядом.
— И все же я тебе не верю, — сказала Китиара.
— А какое мне до этого дело? — возразил Феал-хас, переворачивая страницу.
— Когда Ариакас прибудет сюда с визитом, тебе придется вникнуть в это дело! — пригрозила Китиара.
— Император не бросит свою бесценную войну и не станет проделывать такой путь с единственной целью — образумить меня, Повелительница. — Феал-хас поднял на нее насмешливый взгляд. — Это не мне предстоит испытать на себе неудовольствие императора.
Кутаясь в меха, Китиара смотрела на эльфа с беспомощной яростью. Он был прав, будь он трижды проклят. Ей еще не приходилось сталкиваться с собеседником, который был способен настолько вывести ее из себя, и она не знала, что делать.
— Такхизис будет разгневана, — наконец произнесла Китиара.
Феал-хас только пожал плечами:
— Я поклоняюсь Нуитари, сыну Такхизис. А он не питает к своей матери особой любви и уважения. Его чувства ты вполне можешь понять, Китиара Ут-Матар, учитывая твое презрительное отношение к собственной матери.
Китиара открыла рот и снова закрыла. Кровь стучала в ее висках. Иметь дело с этим эльфом было все равно что биться с блуждающим огнем, обитателем гибельных топей. Он перелетает с места на место, путает ее, наносит удар туда, где она меньше всего ждет.
Китиара сжала кулаки так, что на ладонях остались кровавые следы. Он хочет смутить и запутать ее. Она должна сосредоточиться на главном, не обращать внимания ни на что постороннее, даже на то, что он откуда-то прознал о ее ненависти к матери.
— Ты же хочешь, чтобы мы победили в этой войне… — начала она.
— А-а, воззвание к верноподданническим чувствам, — протянул Феал-хас. — Я все ждал, когда ты попытаешься дернуть эту струну. Я живу в этом мире несколько столетий и, если не случится каких-нибудь непредвиденных событий, проживу еще парочку. Я видел, как императоры уходят и приходят. Я буду жить еще долго после того, как и ты, и Ариакас, и все его тщеславные Повелители будут гнить в земле. Я увижу, как его могучая империя, которую он строит с такой страстью, рассыплется в прах. Иными словами, Повелительница, мне нет никакого дела до вашей войны.
— Так зачем тогда было так стремиться получить звание Повелителя? Я слышала, ты рисковал жизнью, вернувшись в Сильванести, чтобы шпионить за собственным народом… Ты предал своего короля…
— Это было личное дело, — холодно заметил Феал-хас.
— Почему ты это сделал? Из тщеславия! Ты хочешь власти. Хочешь править. Ты задумал бросить вызов Ариакасу…
— Не путай свое тщеславие с моим, Повелительница, — оборвал Феал-хас, все еще не поднимая глаз от книги. — Единственное, чего я хочу, — это чтобы меня оставили в мире и покое продолжать мои занятия.
Китиара презрительно рассмеялась.
Эльф захлопнул книгу и отложил ее в сторону. Он протянул руку, чтобы потрепать волка, успокаивая зверя, которому явно не нравилась Китиара, с ее громким смехом и резкими движениями.
— Я родился и вырос в Сильванести. Как все эльфы, я любил свою родину больше жизни. По причинам, которых я не буду касаться, поскольку они уже давно не существуют, я был несправедливо изгнан из моего цветущего зеленого рая и оставлен в стране, где ничего не жило и не росло. В стране смерти и запустения. Моей смерти, как я полагал.
Была зима. Местный народ нашел меня замерзшим почти до смерти. Никогда прежде им не доводилось видеть эльфов. Они не знали, кто я и откуда, но это не имело значения. Они отвели меня в свои дома, отогрели и накормили, дали мне приют. Они вернули меня к жизни. Я узнал их тайны, которые они никогда прежде не открывали чужакам. Одна женщина из любви к прекрасному эльфийскому юноше открыла их секреты.
Я украл ее тайну, украл ее любовь и предал ее и народ, спасший мне жизнь, людоедам, некогда обитавшим в этих землях. Моя возлюбленная и все ее соплеменники были убиты, и тогда я захватил их землю и имущество. Мой дворец стоит на том самом месте, где я сжег их тела.
Я — эта земля, Повелительница. Я — лед. Такие чувства, как жалость, любовь, сострадание, соскальзывают с моей замерзшей поверхности. Если бы я нашел способ прикоснуться к солнцу, то сомневаюсь, что его пламя смогло бы отогреть меня.
Чего я хочу? Мира. Одиночества. Я хочу жить здесь, в моем дворце, с моими зимними волками и моими книгами оставшиеся мне годы (а все мои предки были долгожителями даже по эльфийским меркам), и я не желаю, чтобы меня беспокоили. Я не хочу никем править. Править людьми — значит иметь с ними дело. Устанавливать законы, собирать подати, вести войны, потому что всегда найдется кто-то, кто захочет иметь то же, что и ты, и отобрать это у тебя.
Я стал Повелителем, потому что это давало мне средства достичь своей цели — уничтожить все следы жизни в этой части мира. Таной уничтожат ледяной народ. Капаки уничтожат таной. Мои волки и я уничтожим капаков. Моя земля будет пустой и такой тихой, какой только и может быть пустыня, погребенная под нетронутым снегом.
Так ты спрашивала, чего я хочу, Повелительница? Я хочу тишины.
Феал-хас взял другую книгу и раскрыл ее.
— Ты можешь обрести тишину в смерти, как тебе известно, — мрачно произнесла Китиара.
— Попробуй, — предложил он. — Одним движением, одним словом я могу превратить тебя в ледяную статую. Я поставлю ее в коридоре на вечные времена как памятник глупости.
Он углубился в чтение.
Китиара посмотрела на эльфа, но ее взгляд пропал втуне. Феал-хас так и не поднял глаз. Кит взвесила свои возможности. Она может вернуться к Ариакасу и пожаловаться на эльфа, но это только разозлит императора. Она может покинуть Ледяной Предел немедленно и предоставить глупого рыцаря его собственной судьбе, но и в этом случае Ариакас обвинит ее. Оставалось справиться с проблемой самой.
— Я надеюсь, ты не станешь возражать, если я убью этого стража? — спросила Кит.
Феал-хас перевернул страницу.
— Будь моей гостьей. Я всегда могу создать такого же.
— В этом не будет необходимости! — язвительно сказала женщина. — Я оставлю Око Слякоти и прикажу ей не отдавать его тебе. Так ты сможешь спать спокойно. Что это за страж? — Она попыталась догадаться о возможном приложении талантов мага: — Ледяной великан? Снежная тварь?
Губы Феал-хаса изогнулись, в первый раз за несколько столетий он чуть было не рассмеялся:
— Не столь тривиально, Повелительница. Страж — мое собственное творение. Он совершенно уникален, насколько я могу судить.
