– Да. В библиотеке. Вход для посетителей, служебный выход, окна. В общем, удобное тихое место с множеством путей отступления. Книжки, опять же, интересные. Никта, ты ведь любишь книжки?
Я скривилась и не ответила. Нашёл, чем попрекать, обезьяна заросшая! Вслух я говорить ничего не стала и молча пошла вперёд.
Библиотека была… обычной. Если, конечно, не обращать внимания на запустение и валяющиеся на ступеньках обглоданные кости. Холл, гардероб, на крюках висят два пуховика, куртка и шуба. Сразу ясно, что перенос в Улей случился, когда в мире-доноре было холодно, а кто-то очень не вовремя захотел почитать. Впрочем, не исключено, что верхняя одежда принадлежит сотрудникам библиотеки. Направо – читальный зал, прямо – зал выдачи книг на дом, налево – небольшой закуток с журнальным столиком, диванчиком и засохшим фикусом в кадке. Князь сдёрнул с крючка пуховик, я выбрала шубу. Верхняя одежда послужит отличной заменой одеялам, но ложиться пока рано.
Мы обошли библиотеку по кругу. Вроде бы, безопасно, и можно устраиваться. Князь оккупировал диван в комнате отдыха библиотекарей, Вейцер там же облюбовал кресло, а я рванула в книгохранилище – подобрать себе вечернее чтиво. Пока ещё светло, можно развлечься. Надо мной посмеялись, но все подколки я проигнорировала и гордо удалилась.
О том, что в книгохранилище я иду не только ради книг, мужчины так и не поняли. Пускай смеются. Именно в хранилище, скрытая стеллажами от чужих глаза, я вывернула наизнанку карман и впервые рассмотрела, что мне досталось от убитого топтуна. Помимо четырёх виноградин, мне перепала горошина. И если простые спораны – мелочь, дешёвка, которой мы с Вейцером уже немало добыли, то горошины стоят чуть дороже. Самое главное – они нужны, чтобы готовить живун, способствующий в отличие от простого развитию дара. Собственно, приём гороха – самый распространённый способ стать сильнее. Жемчуг, конечно, предпочтительнее, особенно белый, но…
Вода горох не берёт, его нужно растворять в уксусе, затем гасить получившееся пойло содой, процеживать и пить, в надежде, что не отравишься. Если не повезёт, организм начнёт меняться. Худший вариант – лишиться иммунитета и, соответственно, мозгов, пополнить ряды заражённых. Чаще разума не лишаются, изменяется лишь тело. Внешне – мутант, а по сути – такой же иммунный. Для них даже название особое придумали – квазы. Готовя раствор, я думала лишь об одном: смогу ли я принять горох, если от разведённого винограда меня воротит? Как говорится, не попробуешь – не узнаешь. Если что, отдам живец Вейцеру. Процедила пойло через марлю, принюхалась, пригубила. Тошнит, но не воротит. Рискну. Выпила залпом в три глотка. Горло сдавило спазмом, дыхание перехватило. Чёрт! Нет, прошло. Снова могу дышать, во рту стоит горечь, будто я помоев нахлебалась.
Дала себе минуту, чтобы прийти в норму, и вернулась в комнату отдыха с целой стопкой книг, забралась с ногами в последнее оставшееся кресло, потянулась. Я считаю, прекрасный итог дня: жива, здорова, лопаю любимый йогурт, заедая тошнотворный горох, шуршу страницами.
Идиллию испортил посторонний шум. Хрустнула кость, будто на неё наступили. Я и Князь подскочили одновременно. В библиотеку кто-то шёл. Низшие заражённые выдали бы себя урчанием, топтун – цоканьем костяных пяток по плиткам пола. Высшие заражённые умеют передвигаться бесшумно. Скорее, к нам пожаловали люди. Отчётливо послышались чьи-то неосторожные шаги.
Мы с Князем метнулись к стенам у двери, Вейцеру махнули, чтобы убрал явные следы нашего пребывания и скрылся в книгохранилище, потому что от него сейчас проку ноль. А ведь только расслабилась, только поверила, что всё хорошо.
В проёме появился человек с обрезом в руках. Я напала первой, перехватывая оружие, Князь помог, буквально оторвав от меня противника, и я получила возможность прицелиться в тех, кто шёл следом за номером один. Они замерли.
– Эй, девочка…
Мы все балансировали на грани. Расклад так себе. Если не договоримся и не разойдёмся миром, то получим гору трупов. Мне наверняка голову прострелят, и тот факт, что парочку противников я утащу с собой, не утешает.
– Князь? – подал голос один из пришедших.
– Кабан? Никта, кажется, это свои.
– Кажется? – переспросила я.
– Парни, опускайте стволы! – подал голос Кабан. – Тут Князь и его девица. Свои.
– Никта, – позвал Князь, – знакомься, это мой давний знакомый Кабан.
Ага. Он не сказал «хороший», он сказал «давний». То есть Кабан – рейдер со стажем, доверять которому можно лишь постольку-поскольку. Я натянуто улыбнулась и вернула обрез. Не знаю, за что Кабан получил своё прозвище, но явно не за внешность. Фигура спортивная, но не массивная, невысокий, голубоглазый. Взгляд холодный, цепкий.
– Это Дылда, Лысый и Шут. – Кабан поочерёдно ткнул пальцем в своих спутников. – Прошу любить и жаловать. И извиняйте, что вломились. Знали бы, что вы тут вдвоём… – протянул Кабан с гадливым намёком.
– Мы втроём, – поправил Князь. – Знакомьтесь: Вейцер.
Атмосфера стала чуть менее напряжённой. Численное преимущество по-прежнему не на нашей стороне, но всё же четыре на три звучит не так перспективно, как четыре на два. К тому же у Князя репутация, а мы с Вейцером – тёмные лошадки. Мало ли какие у нас с ним дары. Словом, взаимоубийство откладывается на неопределённый срок.
– Что же… – Кабан уселся в моё кресло и сцапал мой йогурт. Вот свин!
Я скрыла раздражение и отошла к Князю. Не в моих интересах выяснять, чья песочница. Допустим, Кабана я завалю, допустим, ещё одного его дружка – тоже. Оставшиеся два нашпигуют меня свинцом, и лежать моему трупу в библиотеке либо до первого заражённого, почуявшего мясо, либо до перезагрузки. И ещё неизвестно, как Князь на такое самоуправство отреагирует. Может, они друзья-приятели. Что я прицепилась к слову «давний»?
Как бы то ни было, вечер и ночь безвозвратно испорчены, день, вероятно, тоже. Проклятие! И ещё не спать предстоит, потому что глаз не сомкну, пока эти рядом отираются. Ей-ей, я бы предпочла в соседи тварей, чем Кабана и его «кабанят»: уж больно нехорошо они на меня смотрят. Дело-то понятное: женщин мало, и большей частью они по стабам сидят под чьей-нибудь неслабой защитой. В общем, хотела бы я ошибаться насчёт Кабана. Подумаешь, свин! Лишь бы хорошим человеком оказался. Но не верю.
Я покосилась на Кабана. Он смотрел прямо на меня, разглядывая без всякого стеснения, и, заметив мой взгляд, многообещающе подмигнул. Князь на его ужимки не обратил никакого внимания, сидел, вольготно откинувшись на спинку дивана, будто все свои и всё хорошо. Помощи ждать не придётся, да и не с чего Князю вмешиваться. Я же себя рейдером назвала, а значит, должна справляться сама, и это будет единственно правильно.
Вейцер забился в дальний угол, с головой выдав, что новая компания его не радует. Гогот и скабрезные шутки его тоже не привлекали. Я мысленно цыкнула на Вейцера: нельзя так явно раскрываться, хотя и я хороша. Мою слабину Кабан тоже почуял и смотрит в упор, не скрывая своих намерений. Ещё один короткий обмен взглядами, и я резко успокоилась: будь что будет, за себя я постою.
