– Чернышиха, я тебя вижу!
Стена хорошо прикрывает от пуль и глаз, значит, дар, как я подумала.
– Черны-ши-ха!
Бесит!
Грохнул выстрел. Князь достал пистолет и прицелился. Дальше события закрутились с бешеной скоростью. В проёме мелькнула тень, последовала целая очередь выстрелов. Рядом со мной оказался бородач. Я ухитрилась отвести удар ножом, наши руки соприкоснулись. Хочу его жизнь! Бородач закричал, отбросил меня на пол. Снова выстрелы. Ещё один противник. Князь снял его идеальным попаданием в висок. Враги резко кончились, только бородач продолжал кричать, очумело глядя на чернеющую конечность.
– Интересное умение, – прокомментировал Князь с любопытством энтомолога, обнаружившего неизвестную науке букашку и наблюдающего за процессом. – Так и знал, что ты Лана.
– Лана?
– Поздно притворяться. Все знают, что под ласковыми ручками Чернышихи чернеют. Или ты передумала и теперь предпочитаешь кличку?
Получается, Лана – моё прежнее имя. Сойдёт.
– Теперь я предпочитаю зваться Никтой. Надеюсь, с этим проблем нет?
– Да хоть Афродитой! Лучше скажи, как ты ментат-карту изменила.
Бородач перестал орать, окончательно превратившись в статую.
– Без понятия.
– Да ну?
Основная тайна вскрылась, и мелочи скрывать бессмысленно.
– Предположительно, за счёт полного стирания памяти. Об Улье помню всё, а о себе – ничего. Незадолго до нашей встречи я очнулась на черноте с абсолютной амнезией. Даже сейчас, когда ты назвал меня Ланой, в памяти ничего не всколыхнулось. Понятия не имею, кто я и на что способна.
Нас прервали самым бесцеремонным образом. В Улье шуметь нельзя, это аксиома. Стрельба привлекает заражённых – тоже аксиома. Зачастую в Стиксе выживает не тот, у кого ружьё, а тот, кто умеет обходиться без него. Судя по характерному звуку, к нам, цокая костяными пятками, спешили топтуны. Выглянув в окно, я насчитала двоих. Немного отставал жрач, а в арьергарде тащились бегуны. Запаздывают ребята. Таиться смысла не было. Князь перекинул мне автомат, а сам предпочёл остаться с пистолетом.
Счастье, что мы ещё недалеко от «Чёртиков». Руберов и элиты в окрестностях просто нет, да и простых споровиков мало. Не сомневаюсь, что отобьёмся. Патронов я не жалела, стреляла в головы, и заражённые быстро падали. Князь пристрелил последнего, самого вялого, видать, сильно оголодавшего и ослабшего. Всё, бой окончен.
Надо уходить, но сначала… Я подскочила к статуе бородача и врезала по ней «клювом». Статуя – слишком явная улика, чтобы её оставлять. Всё равно что написать на стене: «Здесь была Чернышиха». Пока я превращала бородача в порошок и маскировала чёрное крошево грязью, Князь наскоро обобрал остальные трупы. Не оставлять же спораны, патроны и фляги с живцом. Убитым заражённым мы тоже уделили внимание. Потрошить расстрелянных мутантов пошли вместе – так безопасней. Князь следил за обстановкой, я вскрывала охотничьим ножом затылочные мешки. Мясницкая работа – дело нехитрое и быстрое. За полторы минуты мы стали богаче на две горошины и шестнадцать виноградин. Очень недурственный результат!
Не задерживаясь больше ни на минуту, мы поспешили покинуть кластер старинных особняков. Снова потянулись штампованные многоэтажки, за ними оказался клинический центр с изрядно заросшей парковой территорией, с которой стыковался хвойный лес.
– Привал! – скомандовал Князь.
Согласна, отдохнуть не помешает. Доводить до усталости ни в коем случае нельзя, силы следует восстанавливать заранее, иначе они, по закону подлости, кончатся в самый неподходящий момент. Мы устроились на улице в небольшой декоративной нише, удачно прикрывавшей нас от чужих взглядов. Клинический центр прилетел довольно давно, и толп заражённых не предвиделось. Я с удовольствием вытянула ноги, достала из рюкзака тульский пряник и нехотя откусила.
– Чего кривишься? – полюбопытствовал Князь, бодро вскрывая консервную банку.
– Я так и не попробовала Машины сырники. Она обещала со сметаной.
– У-у…
Я покосилась на Князя. Сегодня он был хорош: свежий после бани, гладко выбритый, в новой одежде, которую он без сожаления заляпал соусом. Да уж, глаз радовать он будет очень недолго. Я отвернулась, доела пряник и запила водой.
– Ты бывал в этих местах?
– Нет. Раньше я всегда делал крюк, а сейчас мы пойдём напрямую. Время поджимает. Мы же хотим уложиться в четыре недели?
– Лично я – нет. Ты обещал посуточную оплату.
Князь посмотрел на меня чуть расширившимися глазами, качнул головой:
– Ну, ты и…
В ответ я тихо рассмеялась и легко поднялась. Привал окончен, пора идти дальше.
Глава 18
Под ногами стелился мох, на стволах сосен плясали солнечные пятна. Несмотря на отсутствие тропинки, идти было легко и приятно. А главное – в лесу не было тварей. Откуда им тут взяться, если корма нет? Впрочем, я не обольщалась. По случаю в необитаемый кластер может забрести даже матёрый элитник, но встреча маловероятна. Пользуясь случаем, я попросила Князя рассказать, что он обо мне слышал.
– Не боишься, что память вернётся и ментат-карта снова станет прежней? – уточнил он.
Я пожала плечами:
– Больше чем уверена, что воспоминания именно уничтожены, а не заблокированы.
– Твоё дело. Как я уже говорил, ты представлялась Ланой. За глаза, да и в лицо тебя часто звали Чернышихой – уж больно у тебя дары завидные. Мало того, что по черноте ходишь, как по проспекту, и не дохнешь, так ещё и других в статуи превращаешь. Можно сказать, ты тоже легенда, только легендарность твоя ограничена востоком, потому что, уж прости за откровенность, в Пекле ты не выживешь. Что касается даров, ты, вроде бы, сама разобралась. Подробностей, как работают твои способности, я никогда не слышал. Деталей биографии опять же не знаю. Слышал, что Чернышиха из секты мозаичников.
– Кем я была? Жрицей?
– Не знаю, но вряд ли. О тебе чаще говорили как об одиночке. Собственно, всё. Больше мне тебя порадовать нечем.
Князь помолчал.
– Думаешь к ним податься?
– Вряд ли. Я шла в стаб, чтобы попробовать разобраться, кто я. Прошлое принесло лишь неприятности. К тому же секта… Допускаю, что среди жаждущих починить «адскую мозаику» немало хороших людей, но в первую очередь они думают о благе организации и попытаются запрячь меня во имя всеобщего блага. Обойдусь. К тому же вдруг я и там какого-нибудь лидера прихлопнула?
Дальше мы шли молча. Лес стал меняться, сосны попадались всё реже, а вскоре мы и вовсе оказались в мрачном ельнике. Прогулка перестала быть столь приятной, как раньше, но в любом случае колючие тёмно-зелёные лапы лучше оскаленных пастей мутантов. С километр мы продирались через заросли и, наконец, вышли к границе кластера. Ельник резко закончился и сменился гигантской мусорной свалкой.
