Но… борьба не стихает. Демидов заваливает царя, Сенат, Берг-коллегию жалобами на Татищева. Татищев организует встречный поток челобитных. И то ли у Демидова «рука» наверху оказалась посильнее, то ли на решение царя повлияло испытанное им огорчение оттого, что медь из весеннего каравана Татищева 1721 года, присланная в Москву, оказалась качества ниже ожидаемого, не пошла на монетный передел, а сгодилась только на пушечное литье, но решение последовало такое — планы Татищева отвергнуть, самого его от руководства уральскими казенными заводами отстранить, а на Урал послать доверенного человека с большим опытом и полномочиями, чтобы на месте разобрался в возникшем споре и заодно решил, столь ли уж надобно заводить на Урале новые железоделательные заводы.
Так дальнейшую судьбу горнозаводского Урала выпало решать генералу Геннину…
Назначение Геннина главным начальником уральских заводов, по всей видимости, для Блиера большой радостью не оказалось. И хотя впоследствии Геннин (в «Описании уральских и сибирских заводов») счел нужным отметить: «…для вспоможения себе при заводских строениях и горных делах имел искусного берг-мейстера из Саксонии Блиера…», — сам «вспоможитель», у кого только мог, выпрашивал отъезд с Урала. Видимо, с Генниным работать ему было нелегко. Вскоре просьба Блиера была удовлетворена. В 1726 году он уже трудится на прежнем месте работы своего бывшего начальника — изучает медные и серебряные прииски Олонецких заводов.
В 1728 году Блиера (которому в то время было около 60 лет) назначают асессором в Берг-коллегию, где ему определено было ведать переводом «с иностранных языков на российский разных горных книг, дабы такие книги могли быть печатаны и в народ для обучения умножены…»
«С определением Блиера в Берг-коллегию, — пишет В. Берх, — окончилась странническая жизнь сего деятельного путешественника, объездившего Россию от Белого до Каспийского морей и от Невы до Исети». Далее Берх утверждает, что Блиер и «в Берг-коллегии, конечно, был полезен и по своим сведениям в минералогическом отношении о России, и по своим познаниям в горном деле…»
Георг Вильгельм де Геннин
Георг Вильгельм де Геннин (или, как его стали называть русские, Вилим Иванович), уроженец голландского города Нассау-Зигена, двадцати двух лет от роду был принят на русскую службу самим Петром I в 1698 году и определен в фейерверкеры (один из низших командных чинов в артиллерии) с жалованьем в 67 рублей в год. Поначалу молодой голландец обучал пушкарскому делу дворянских недорослей, а с началом Северной войны стал делать быструю карьеру инженера и артиллериста — то строя укрепления в Финляндии, то командуя батареями штурмовых орудий при осаде Кексгольма. В 1710 году дослужился уже до чина подполковника, и именно с этого года он начинает пользоваться благорасположением одного из самых могущественных вельмож Петра — генерал-адмирала графа Апраксина. И то ли с рекомендации всесильного графа, то ли кто другой посоветовал царю, а может, и сам самодержец приметил толкового артиллериста, но Геннин получает в 1712 году и лестное и ответственное поручение — построить в Санкт-Петербурге Литейный двор и пороховые заводы.
Проявленное при этом усердие и высокое умение не прошли незамеченными для государя, и уже на исходе 1713 года Геннин назначается олонецким комендантом и начальником Петровских, Повелецких и Кончеозерских заводов. Поручение это было и очень почетно, и в то же время весьма сложно. Выпускавшиеся на тех заводах пушки получались большей частью далеко не лучшего качества и часто лопались при стрельбе. Петр и решил испытать голландца задачей выпуска добротных орудий на тех же площадях.
В. И. Геннин показал себя умелым технологом. Проведя серию опытов по смешиванию руд из нескольких месторождений, подбору присадок и флюсов при плавках, ужесточив технологическую дисциплину, он добился поразительного результата. Орудия с управляемых им заводов пошли такие, что практически все выдерживали суровые сдаточные испытания. А ведь на них в орудия закладывался заряд пороха, превышающий обычный при боевых стрельбах в несколько раз. Всего-то и разорвалось при испытаниях три ствола из тысячи опробованных.
Но в обязанности олонецкого коменданта входил не только выпуск качественных пушек с подведомственных заводов. Он руководил еще и постройкой речных судов на верфях, завел медеплавильный завод, поставил смологонное производство, изготовлял фонтанные трубы для Петергофа. И еще открыл минеральные источники и устроил на базе их курорт с марциальными ваннами, куда пригласил полечиться самого государя. И во всех делах своих проявил Геннин недюжинную трудоспособность и замечательный инженерный талант. Так, походя, он изобрел машину для сверления стволов пушек, которая в несколько раз ускорила этот процесс. Усовершенствовал он и доменные печи, молоты, придумал много разных приспособлений для улучшения процесса получения металла и его обработки.
И еще одна черта проявилась у Геннина на этом высоком и очень ответственном посту. Геннин редко для той жестокой поры пользовался строгими наказаниями. Не плетьми, кандалами и виселицей добивался он впечатляющих результатов труда своих подчиненных, а усиленной заботой о них, защитой их законных интересов. В переписке Геннина олонецкой поры натыкаешься часто то на просьбу обеспечить обмундированием солдат, служивших под его командой, то на обращение к властям не отягощать налоговыми поборами жителей местных деревенек, то на стремление уменьшить их тяготы от всякого рода транспортных повинностей. Убедительным фактом хороших отношений олонецких обывателей и начальника их края явилось возвращение на места беглецов, разбежавшихся кто куда из-под нелегкой руки его предшественников.
В 1720 году Геннин выполняет еще одно ответственное поручение Петра — составляет проектные чертежи для комплекса Сестрорецких оружейных заводов и плотины, а в июне 1721 года полковник артиллерии Геннин по царскому повелению назначается руководителем строительства этих заводов.
Только не судьба была ему завершить эту стройку.
Весной 1722 года Петр отзывает его. Не нашел другого достойного кандидата для выполнения деликатного и ответственного поручения — поехать на Урал, разобраться на месте с состоянием тамошних заводов, наладить выпуск и металла, и изделий из него, определиться в споре Татищева и Демидова.
Что ж, приказ есть приказ. И безотказный служака Геннин стал основательно готовиться к выполнению столь ответственной миссии. Обстоятельно продумывая предстоящую работу, Геннин понимает, что выполнение чрезвычайной государевой воли может потребовать и чрезвычайных полномочий. И он настоятельно требует:
«Чтобы я имел в Сибири полную мочь, дабы губернатор по моим требованиям не только прислушен не был, но все то, что к строению заводов надобно, охотно и немедленно отправлял. Понеже отписываться расстояние дальнее, а ежели за его неотправлением в строении учинится медленность, чтоб на мне не спросилось».
То есть он потребовал фактически диктаторские полномочия при своей работе в крае. И, понимая, что печется Геннин более о пользе государевой, Петр такие ему права дает. И по отношению к своему любимцу Демидову — тоже. Так доверял царь генералу.
