Стефан Пермский был единственным русским святителем, который шел к язычникам с проповедью и богослужением на их родном языке. Действительно, богослужение при крещении мордвы, марийцев, чувашей и многих других народов шло на русском языке, и православное служение священники вели в поставленных на их землях церквах по книгам на церковнославянском языке.
Стефан Пермский, таким образом, проявил огромное личное уважение к обращаемым язычникам, посчитав их речь достойной для служения Христу.
И вообще, он проявил много участия в повседневных делах своей паствы. Добивался для нее льгот в налогообложении, раздавал хлеб при неурожаях и засухах, защищал, точнее, организовывал защиту от набегов враждебных племен. Кстати, при изучении описаний его жизни можно сделать предположение, что он для этих целей (при отражении набега вогуличей) использовал чужеземное техническое новшество тех времен — артиллерию, в боевых действиях впервые в России примененную, как известно, Дмитрием Донским на Куликовом поле.
Умер Стефан Пермский в 1396 году в Москве. Дело обращения уральцев в христианство продолжили и его преемники на кафедре пермских епископов, и подвижники-миссионеры. Три пермских епископа за великие их труды на этом поприще причислены к лику святых. Это епископы Герасим, Питирим и Иона. Первые двое жизнью заплатили за усердие в миссионерстве…
Однако следует отметить, что христианизация Урала не была завершена даже и в XX веке. Сохранилось немало коми, манси, пермяков, не отрешившихся от богов своих предков. Да и среди окрещенных вплоть до наших дней бытовали обычаи и обряды из языческих времен. Так, перед началом сезона выпаса скота (обычно в Егорьев день), чисто вымывшись в бане, принаряженные пермяки пригоняли коров, бычков к церкви. Здесь творили богослужение, а потом, видимо для верности, стадо прогоняли на пастбище через «ворота» из двух горящих можжевеловых кустов. Но не все стадо уходило пастись. Одну-две, а то и больше животин тут же забивали. В жертву. Мясо животных делили на несколько частей — одну отдавали церковнослужителям, другую продавали прямо на месте забоя, и деньги поступали в церковную казну. А оставшееся мясо тут же варили и съедали. А после трапезы вершился по полям и лугам крестный ход. Община шла с иконами, хоругвями. Такая вот устраивалась христианско-языческая мистерия в надежде упросить сразу всех богов смилостивиться, чтобы год был благополучным, урожайным и скот остался целым и здоровым.
Потому миссионерство перешагнуло и в XX век.
Вот еще один пример деяний самоотверженного человека, избравшего стезю святителя.
В 1913 году православная общественность Урала отметила шестидесятилетие священника Якова Васильевича Шестакова.
После окончания Пермской духовной семинарии (в 1879 году) у Якова Шестакова была возможность устроиться преподавателем в приличное место. Но, видимо, другая у него была дорога. И он начинает к ней готовиться. Берет у сторожа уроки местного языка. Обеспечив приют своим близким — матери и сестре, — сам вступает в послушники Верхотурского Николаевского мужского монастыря, чтобы укрепить дух свой и тело. Попутно совершенствуется в знании языка манси. Попутно — письмоводитель обители.
Наконец настоятель монастыря благословляет Якова Шестакова на миссионерский подвиг у манси.
Не сразу отправился отец Яков проповедовать.
Чтобы очиститься от остатков мирского, решается он на паломничество к святым местам Казани и Киева.
Вернувшись, женится на женщине из народа, в который хочет идти с проповедью, — Александре Матвеевне Вилесовой. И уже с ней вместе отправляется в центр идолопоклонников — в деревушку Коче, что в 200 верстах от Чердыни. Это здесь ежегодно 18 августа, в день Флора и Лавра, забивали в жертву по 50 быков, чтобы умилостивить своих прежних богов. Шестаков основывает там монастырь, который к 1916 году стал процветающим. Почти весь состав инокинь в нем был из инородок.
Как и его великий предшественник, отец Яков издавал много книг на пермяцком языке. И не только божественные, а и такие, например, как «Сказка о рыбаке и рыбке».
Миссионерствуя, Шестаков занимался и наукой: в частности, в «Этнографическом обозрении» Московского университета (октябрь 1908 г.) он опубликовал статью «Жертвоприношения закамских инородцев»…
Пять с половиной веков неустанными усилиями миссионеров (правда, эти усилия часто сопровождались и неприкрытым насилием нетерпеливых властей, с которых, в свою очередь, вышестоящее начальство требовало подобающей отчетности) внедрялась христианская вера среди уральских аборигенов. И нельзя не отдать дань восхищения высокому нравственному подвигу этих людей.
Подвиг православных миссионеров не тускнеет оттого, что их истовое служение своему богу было использовано российскими властителями как вспомогательное средство колонизации уральских земель. Может быть, именно благодаря таким подвижникам на уральской земле, возжигавшим очаги высокой духовности, высокой культуры, поглощение уральских народов российской государственностью не стало национальной трагедией этих народов. Напротив, во многих случаях оно стало значительным фактором в обогащении их национальных культур. В самом деле, вместе со своей верой православные миссионеры принесли «инородцам-язычникам» и знание грамотного землепользования, и очарование современного искусства, давшего благодатные всходы на этой земле (стоит только вспомнить образы всемирно известных пермских деревянных скульптур и иконы не менее знаменитых строгановской и невьянской художественных школ).
Раскольники
В настоящее время христианская община на Урале неоднородна. В ней выделяется несколько неортодоксальных течений. Наиболее значимое из них — раскольники. На Урале их еще называют кержаками либо старообрядцами. О них много ходит всяческих слухов, россказней. Мол, одеваются не как все. Пьют, едят наособицу. Чужаку и водицы из своей посуды испить не подадут. Это есть. Но не в этом главное отличие раскольников.
Раскольники не приемлют многие обычаи и обряды «официального» православия. Но более того: их не устраивают взаимоотношения православной церкви с государством. Они считают веру отнюдь не одной из форм государственного служения, как повелось со времени Дмитрия Донского, а личным делом каждого гражданина. Чистоту и прочность веры они рассматривают как нравственный долг, как дело совести и чести, как образ достойного существования, завещанный предками. Отсюда их подчеркнутый консерватизм, их религиозный и моральный пуризм, переходящий порой в откровенное неприятие новаций как в общественной, так и в хозяйственной жизни. Вот почему они — «старообрядцы».
Но разошлись они со своими бывшими единоверцами вследствие раскола Русской православной церкви, обусловленного политическими процессами в русском государстве в середине XVII века.
Исследование причин раскола и по теме, и по географии выходит за рамки интересов повествователя, занимающегося историей Урала. Замечу только, что ко времени царствования Алексея Михайловича многими передовыми людьми России стала болезненно и остро ощущаться хозяйственная и культурная отсталость разоренного десятилетиями Смуты отечества от вступившей на путь капиталистического развития Европы. Попытки пересадить на русскую почву элементы иноземной культуры, естественно, возбуждали реакцию отторжения.
