Но если в профессиональной среде мнение Никитина звучало весомо, почти непререкаемо, то в среде деловых людей все заявления ученых пробовались, как говорится, на зуб. Слишком высоки ставки.
В конце прошлого века увлекается поиском нефти городской голова Мензелинска А. Ф. Дубинин. На паях с купцом Резаковым в тех же местах он бурит пять скважин. Недостаток средств снова не позволил забраться поглубже в землю — только до 64 метров. Но и там обнаружили обнадеживающие признаки нефти.
Но добраться до сколько-нибудь заметных притоков нефти им также не удалось. Дубинин обращается за помощью в Горный комитет. Он берет на себя смелость утверждать: пропитанные нефтью песчаники, в которые вгрызлись буры его скважин, — только буйки, вестники богатейших залежей нефти, затаившихся здесь на больших глубинах. Убежденный сторонник неорганической теории происхождения нефти, ссылаясь на доводы ее апологетов, Дубинин верит, что область распространенности глубинных нефтяных залежей простирается здесь на сотни и сотни километров. Он заявляет, что выходы нефти по рекам Сок и Белой — проявления этой огромной нефтеносной провинции, главные запасы которой сконцентрированы на Урале. Увы, Петербург не разделяет его прозорливой гипотезы! «Затраты на разведки нефтяных месторождений, известных по реке Белой и в бассейне рек Сок и Шемша, могут быть оправданы лишь тем, что, будучи ведены с достаточной научной подготовкой, они могут дать ответ и на другой, практически важный вопрос, а именно, на распространение и возможность эксплуатации в новых районах гудронных песчаников…»
Да, в этом послании-отписке сконцентрировалось многое.
И прозрачный намек на некомпетентность корреспондента («с достаточной научной подготовкой») и неколебимая убежденность в невозможности открыть здесь нефтяные залежи, а только «гудронные песчаники» и, естественно, только в пермских отложениях, и осознанная исключительность — только этому ведомству подвластно истинное понимание государственного интереса — «другой практически важный вопрос»!
О, есть ли пределы самоуверенности российских бюрократов?!
Однако вернемся к берегам реки Белой.
Чтобы окончательно добить провинциального выскочку, в 1901 году в места его разведок прибыл старший геолог Геологического комитета действительный статский советник А. А. Краснопольский. Его заключение категорично: «Ходатайство господ Дубинина и Резяпова об организации за счет правительства разведочных на нефть работ близ Н.-Буранчиной удовлетворению подлежать не может…» А чтобы окончательно добить нахальных дилетантов, бросает в дело главный козырь: «…потому что около деревень Урман-Кодак и Яр-Биш-Кодак, находящихся от Н.-Буранчиной в 10 и 7 верстах, были уже произведены от правительства разведки на каменный уголь в 1864 году горным инженером Васильевым и не дали положительных указаний на счет признаков нефти, о которых писал еще Лепёхин…» Закрепило его ошибку мнение видных геологов В. А. Меллера, А. П. Карпинского.
Тут самое, думается, время приостановиться и немного разобратьс: а были ли, так сказать, объективные основания у ученых споров о «праве на существование» уральской нефти. Не попахивало ли в них «лысенковщиной», как бы мы определили сегодня попытки решать научные споры силовыми методами и подтасовками.
Пожалуй, нет.
Геологическая наука того времени только осваивала все многообразие проблем, связанных с поисками нефти. И важнейшим перед ней тогда (да и сегодня во многом они не утратили своей остроты) стояли существенные вопросы: как произошла нефть, в каких местах она отлагается, каким образом скапливается? И более тонкие вопросы, возникающие уже при изучении конкретных залежей в конкретных местностях: в какого возраста отложениях она образовалась и если где и залегает, то здесь же и образовалась или была выдавлена из других мест, или сама мигрировала в поисках более комфортного места расположения?
Малая геологическая изученность огромной территории от Волги до Урала, отрывочность сведений о нефтепроявлениях здесь, десятки лет тянущаяся разведка их, не давшая за десятки лет определенного ответа — есть или нет здесь надежда открыть значительные залежи нефти на глубине, породили в ученой среде своего рода агностицизм. Появились высказывания видных специалистов — наука не может помочь искать здесь нефть. Вот что написано по этому поводу известным геологом Ивановым в 1904 году в журнале «Нефтяное дело» — органе очень авторитетном среди предпринимателей: «…мы должны признать, что данных для признания этих месторождений благонадежными нет. Однако к этому заключению мы пришли не потому, что буровые скважины гг. Малакиенко и Шандора дали отрицательные результаты, а просто потому, что вообще не существует никаких указаний на благонадежность нефтяного месторождения, кроме прямой добычи нефти скважиной или шахтой… ответить на это может только буровая скважина, проведенная до глубины, доступной для выгодной эксплуатации…» Столь откровенный призыв к доизучению урало-волжских нефтепроявлений, неприятие состояния, в котором оказывался любой специалист, вынужденный делать выводы о нефтеносности района и не имеющий для этого нормального обоснования, могли подвигнуть на действия кого угодно, но не державный Геологический комитет. Он величаво отмолчался. Но ни мнения своего, ни, естественно, позиции, не изменил.
Неуверенность в перспективах района, много раз доказанная ненадежность помещения капитала в разведки нефти здесь могли смутить авантюриста из любой страны, да только не отечественных наших купцов-ухарей. Им не привыкать стать играть с судьбой в орлянку.
В 1911 году один из рисковых предпринимателей — подполковник А. И. Срослов — сделал последнюю перед революцией попытку добраться до глубинных нефтяных залежей Урала. Он пошел по проторенному пути — арендовал на двенадцать лет у башкирской общины участок земли от Ишимбаевой до Копсякуловой и заложил там шахту. Шахта наткнулась под наносами речными на трехметровую толщу гудрона, а на глубине десяти метров — еще метр гудрона с пропластками засохших сгустков нефти в полтора сантиметра… Тогда же служивший на Урале геолог Ф. И. Кандыкин сделал скрупулезный обзор зафиксированных нефтепроявлений в Предуралье: «…между Нижне-Буранчинским селением и Ишимбаевским островом, по правому берегу Белой на всю длину надельных земель башкир-вотчинников… замечается нефтяной запах в породах над горизонтом реки Белой… то же — на землях Копсякуловских башкир… По левому берегу смолистые прослойки попадаются и ниже острова, так что вся длина реки, где в породах слышен запах нефти и есть скопление смолы в песках, будет не меньше 5 верст. Около Ярмыс-Куля по его левую сторону на 163 сажени вверх по протоку Белой наблюдается истечение нефти из круто поставленных пористых пермских слоев. В одном месте на южном участке рассматриваемого обнажения истекающей нефтью песчаников обогащены галечники р. Белой и теперь они представляются гудронным пластом до полутора аршин толщиною, расположенному полосой по берегу длиной до трех сажен… Сгустки смолы появляются иногда довольно высоко над пермскими коренными породами в 1–1,5 квадратных аршина и толщиною 1–2 вершка. Около Ишимбаевского острова было известно местным жителям, что по средине Белой можно достать в незаиленном месте насыщенную нефтью серовато-синюю глину. Щупом мы добыли такую породу, причем замечалось большое выделение пузырей, что всплывали и разливались по воде радужными пленками до 2,5 аршин. Поднятие пузырей нефти наблюдалось и во многих других местах между Ярмыс-Кулем и Ишимбаевским островом…
