Утопающий цепляется за соломинку. После того как сотни дивизий Красной Армии не смогли остановить триумфальный марш вермахта, товарищ Сталин решил совершить то, в чём обвинялись и за что были расстреляны десятки тысяч жертв Большого Террора: призвал британских империалистов совершить вторжение в страну победившего пролетариата. 13 сентября он уже просил Черчилля «высадить 25–30 дивизий в Архангельск или перевести их через Иран в южные районы СССР», (57, стр. 213). Потрясающая идея, особенно если принять во внимание, что до начала войны соотношение численности сухопутных армий СССР и Великобритании было порядка 10 к 1… Как и следовало ожидать, предложение отправить все наличные силы английской армии в Архангельск не вызвало в Лондоне положительной реакции. Проявив традиционное британское хладнокровие, Черчилль не стал напоминать своему новоявленному союзнику о том, что ещё несколько месяцев назад с послом Англии в Москве не желали даже разговаривать и уж тем более — давать ему какие-либо разъяснения по вопросу о том, на чьей стороне в мировой войне находится советское правительство. В своём ответном письме Черчилль ограничился холодной констатацией того, что «акция, ведущая лишь к дорогостоящей неудаче, — как бы похвальны ни были её мотивы — может быть полезна только Гитлеру».
Спасение пришло оттуда, откуда Сталин и ожидать-то его не мог. Это чудесное избавление от неминуемой гибели так потрясло «вождя народов», что он не смог сдержаться и заявил о нём во всеуслышание. Правда, потом быстро опомнился и больше такого вслух никогда не говорил. Но в ноябре 1941 г., выступая с докладом на торжественном собрании, посвящённом очередной годовщине большевистского переворота, Сталин сказал правду: «Глупая политика Гитлера превратила народы СССР в заклятых врагов нынешней Германии». (108)
Точнее не скажешь. Гитлер совершил длинную череду вопиющих глупостей в то время, когда победа над сталинской империей буквально валилась ему в руки. Первейшей ошибкой была сама стратегическая установка на сугубо военный разгром противника. Полторы сотни немецких дивизий не могли оккупировать страну, раскинувшуюся от Бреста до Владивостока и от Мурманска до Ашхабада. Если Советский Союз и мог быть разрушен, то только взрывом изнутри (что и произошло в реальности ровно через полвека), а единственным смыслом военной операции могло быть лишь инициирование такого взрыва. Но Гитлер, этот самовлюблённый изувер, возомнивший себя орудием «провидения», не смог (или не захотел) понять столь очевидные истины. И тем не менее, независимо от изначальных планов гитлеровского руководства, процесс внутреннего разложения Советского государства пошёл со всё возрастающим темпом. В национальных окраинах СССР (Прибалтика, Западная Украина, позднее — Северный Кавказ и Кубань) началось полномасштабное вооружённое восстание, приведшее к появлению во Львове, Риге и Каунасе правительств самопровозглашённых «государств». Большая часть населения центральных областей страны встречала немцев без цветов, но со смешанным чувством недоверия и ожидания. Уже к началу осени в плену у немцев было полтора миллиона бывших военнослужащих Красной Армии, в течение сентября — октября 1941 г. это число увеличилось более чем в два раза. Фактически это был огромный «призывной контингент», с готовыми командными кадрами, с военными специалистами всех видов и с циклопическими горами боеприпасов и оружия — от винтовок до танков КВ включительно, — которое ведь не испарилось бесследно, а осталось в гигантском количестве на контролируемой вермахтом территории. Были, наконец, генералы, готовые возглавить антисоветскую русскую армию.
В числе пленных генералов Красной Армии, обсуждавших (судя но протоколам их допросов) с немецким командованием вопрос о возможности или даже необходимости создания антисталинского «правительства» и подчинённой ему армии из военнопленных красноармейцев. Й. Гофман называет, в частности, командующего 5-й Армией Потапова, командующего 20-й Армии Ершакова, командующего 19-й Армии Лукина, командира 8-го стрелкового корпуса Снегова, командира 10-й танковой дивизии Огурцова, командира 72-й горнострелковой дивизии Абрамидзе. Здесь перечислены фамилии только тех генералов, которые — в отличие от многих других — не стали, в конечном итоге, на путь активного сотрудничества с врагом. Ершаков погиб в концлагере, Огурцов бежал из плена, вступил в партизанский отряд и погиб в бою, Потапов, Снегов и Абрамидзе после освобождения и слецпроверки были восстановлены в армии и даже награждены высшими орденами. (20)
Особенно показательной для оценки умонастроений высшего советского генералитета может служить судьба генерал-лейтенанта М. Ф. Лукина. Выдающийся полководец, герой сражений у Шепетовки, Смоленска и Вязьмы, он был захвачен в плен после тяжёлого ранения, в бессознательном состоянии (в немецком госпитале ему ампутировали ногу). В ходе спецпроверки были выявлены какие-то факты его «антисоветской деятельности», но 31 августа 1945 г. в докладе на имя Сталина начальник «Смерша» Абакумов написал: «учитывая, что в результате ранения он остался калекой, считал бы целесообразным освободить и обеспечить агентурным наблюдением». (101) В дальнейшем генерал Лукин медленно, но верно стал превращаться в плакатный образец несгибаемого героя, который, оказавшись в немецком плену, «с презрением отверг все посулы и угрозы врага». М. Ф. Лукин был награждён орденом Ленина (1946 г.), двумя орденами Красного Знамени (1946, 1947 гг.), орденом Красной Звезды (1967 г.). Ему было присвоено звание «Почётный гражданин Смоленска», и его именем названа улица в этом городе. Появилась и побежала из публикации в публикацию легенда о том, как Сталин сказал вернувшемуся из плена генералу: «Спасибо за спасение Москвы». В 1966 г. маршалы Тимошенко, Рокоссовский и Конев ходатайствовали о присвоении Лукину звания Героя Советского Союза, но это предложение было тогда отклонено. Наконец, в 1993 г. генералу Лукину было посмертно присвоено звание Героя России. Примерно в то же время был переведён на русский язык и опубликован давно уже известный западным историкам протокол допроса от 14 декабря 1941 г., в ходе которого пленный генерал Лукин вёл с немцами такие беседы:
«…Коммунисты пообещали крестьянам землю, а рабочим фабрики и заводы, поэтому народ поддержал их. Конечно, это было ужасной ошибкой, поскольку сегодня крестьянин, по сравнению с прошлым, не имеет вообще ничего, а средняя зарплата рабочего 300–500 рублей в месяц, на которую он ничего не может купить. Когда нечего есть и существует постоянный страх перед системой, то, конечно, русские были бы очень благодарны за её разрушение и избавление от сталинского режима… Если будет всё-таки создано альтернативное русское правительство, многие россияне задумаются о следующем: во-первых, появится антисталинское правительство, которое будет выступать за Россию, во-вторых, они смогут поверить в то, что немцы действительно воюют только против большевистской системы, а не против России, и в третьих, они увидят, что на вашей стороне тоже есть россияне, которые выступают не против России, а за Россию. Такое правительство может стать новой надеждой для народа… Если бы Будённый и Тимошенко возглавили восстание, то тогда, возможно, много крови и не пролилось. Но и они должны быть уверены в том, что будет Россия и российское правительство… Новая Россия не обязательно должна быть такая, как старая. Она может даже быть без Украины, Белоруссии и Прибалтики, будучи в хороших отношениях с Германией. Вот помочь в создании такой России и правительства только в ваших силах, а не в наших…» (110)
