Дней через 10 после своего назначения на пост начальника Генштаба Жуков совместно с Тимошенко подписывает документ исключительной важности и высшей категории секретности: мобилизационный план 1941 года («Схема мобилизационного развёртывания Красной Армии»), кратко именуемый «МП-41» (точная дата подписания документа неизвестна, обычно он датируется как «не позднее 12 февраля 1941 г.»). Кроме самих составителей документа, его должны были увидеть ещё два человека: Сталин и Молотов, которых военные в конце докладной записки просили «утвердить количество формирований и общую численность Красной Армии, развёртываемой по мобилизационному плану 1941 года». (4, стр. 651) На полусотне страниц новые руководители военного ведомства просуммировали всё, что, по их мнению, было нужно Красной Армии для того, чтобы она могла на деле стать «самой нападающей из всех когда-либо нападавших армий». В частности, ударная компонента — танковые войска — должна была увеличиться в ТРИ РАЗА. По плану МП-41 должно было быть сформировано 30 (тридцать) механизированных корпусов, т. е. 60 танковых и 30 моторизованных дивизий. Необходимое для развёртывания Красной Армии количество бронетанковой техники и гусеничных тягачей было определено такими цифрами:
— 3 907 тяжёлых танков (главным образом КВ и 56 пятибашенных Т-35);
— 12 843 средних танка (главным образом Т-34 и 411 трёхбашенных Т-28);
— 10 942 лёгких танка БТ;
— 5 118 лёгких танков Т-26 (в том числе 3 546 огнемётных);
— 4 069 плавающих танков Т-37/38/40;
всего 36 879 танков.
— 6 373 средних бронеавтомобиля (пушечные БА-10, БА-П);
— 4 306 лёгких бронеавтомобилей (пулемётные БА-20); всего 10 679 бронеавтомобилей.
— 2 693 тягача «Ворошиловец»;
— 25 152 тягача С-2 и «Коминтерн»;
— 7 802 бронированных тягача ПТО «Комсомолец»;
— 55 200 тягачей СТЗ-5 и тракторов;
всего 90 847 тягачей и тракторов.
Подробно сравнивать ЭТО с количественными параметрами вооружения других армий мира излишне. В любой стране начальник Генштаба, запросивший 37 тыс. танков и 11 тыс. бронемашин, был бы немедленно освобождён от своей работы и отправлен на лечение. Главный потенциальный противник СССР, гитлеровская Германия (уже находящаяся в состоянии войны с Британской империей и стоящей за её спиной мощнейшей индустриальной державой мира — США) в июне 1941 г. имела всего 6,58 тыс. танков и самоходных орудий всех типов (включая 1 137 пулемётных танкеток Pz-I). Всего — т. е. на всех фронтах (а не на одном только Восточном фронте), в резерве, на ремонтных базах, в учебных заведениях, во вновь формирующихся в глубоком тылу частях и т. п. Лишь осенью 1944 г. количество танков и самоходных орудий, находящихся на вооружении вермахта, перевалила за отметку в 10 тыс. единиц. За всё время пребывания Гитлера у власти было произведено 4,3 тыс. бронеавтомобилей всех типов (абсолютное большинство которых вооружалось обычным пулемётом ружейного калибра, т. е. относилось, по меркам Красной Армии, к категории «лёгких»), в том числе — порядка 1,5 тыс. до конца 1940 г. Полугусеничных артиллерийских тягачей всех типов — опять же за всё время существования гитлеровского режима — было выпущено 38,3 тысячи. Жуков с Тимошенко хотели одномоментно иметь 35,7 тыс. специализированных артиллерийских гусеничных тягачей и ещё 55 тысяч лёгких СТЗ-5 и тракторов!
Прервём на время утомительный поток цифр и зададим самый простой и самый значимый вопрос: «Зачем?»
Зачем, для выполнения каких задач создавались такие циклопические вооружённые силы? На просторах каких стран и континентов могли развернуться для нанесения «глубоких рассекающих ударов» тридцать мехкорпусов по тысяче танков в каждом? Считалось, что для проведения крупной фронтовой наступательной операции надо иметь 2–3 — 4 мехкорпуса. По принятому летом 40-го г. плану развёртывания мехкорпусов (как уже было отмечено в предыдущей главе) в Западном ОВО формировалось два мехкорпуса, в Киевском — три. Понятные количества, достаточные для проведения двух крупных фронтовых операций. Но зачем же тридцать мехкорпусов? Неужели Жуков с Тимошенко планировали проведение 6–7 широкомасштабных стратегических операций одновременно? Конечно, звание «самой нападающей из всех когда-либо нападавших армий» обязывает, но надо бы и меру знать…
План мобилизационного развёртывания является, конечно же, важным документом, но и он, по сути дела, служит лишь дополнением к определяющему всё остальное оперативному плану. Поясним эту мысль простым, бытовым примером. Нормальные туристы сначала решают вопрос о том, кто, куда и на сколько дней идёт. После этого и на основании этого решения составляют список потребного количества рюкзаков, шампуров, палаток, байдарок и пр.
МП-41 рассекречен и опубликован. Об оперативных же планах высшего военно-политического руководства СССР нам остаётся только строить более или менее правдоподобные догадки. Мы не знаем, куда, когда и зачем собиралась идти Красная Армия. МП-41 можно сравнить с «тенью от пролетевшей гигантской птицы». Мы не увидели (и, скорее всего, никогда уже не увидим) эту птицу, но по размерам тени можем судить о размахе её крыл. Переходя от сложных метафор к простым и доступным фактам, мы должны обратить внимание на две оперативно-стратегические игры на картах, проведённые 2 — 11 января 1941 г. под общим руководством наркома обороны Тимошенко и начальника Генштаба Мерецкова. Фронтами условных противников командовали Г. К. Жуков, Д. Г. Павлов, Ф. И. Кузнецов, на тот момент — реальные командующие войсками трёх важнейших приграничных округов (Киевского, Западного и Прибалтийского).
В первой игре отрабатывалась наступательная операция «восточных» на территории Восточной Пруссии и Польши, в полосе от Варшавы до Кёнигсберга, во второй игре — наступление «восточных» с рубежа рек Висла и Дунвец (южная Польша) на Краков — Будапешт — Тимишоара. Боевые действия на собственной территории с целью отражения агрессии не были интересны советскому руководству даже как тема для оперативной игры. Подробный анализ январских (1941 г.) игр выходит за рамки нашей темы. Отметим лишь один, но весьма примечательный момент: ход игр был привязан к конкретным числам августа (правда, неизвестно какого года), а не к условным «первый день операции», «второй день операции» и т. д. (37) Главное же, что нас интересует в январских играх — это состав группировок противоборствующих сторон.
В первой игре «восточные» располагали 9 танковыми и 4 моторизованными дивизиями (т. е. четырьмя мехкорпусами и одной отдельной танковой дивизией) и 15 танковыми бригадами непосредственной поддержки пехоты. Всего у «восточных» было 8 811 танков. Противник («западные») имел в составе своей группировки 3 танковые дивизии и 6 танковых бригад (соединение, которого в вермахте фактически не существовало), на вооружении которых почему-то оказалось невероятно большое число танков — 3 512 (в среднем по 600 танков на одну «расчётную танковую дивизию», т. е. в три раза больше реального числа танков в танковой дивизии вермахта). Начав наступление 5 августа с рубежа реки Неман, «восточные» продвинулись вперёд, но завязли на долговременных укреплениях «западных» и поставленную задачу — к 3 сентября выйти на рубеж реки Висла от Варшавы до Балтики — не выполнили.
