История танка Т-34, как написано об этом во всех книжках, началась с того, что в марте 1940 г. два первых опытных ганка своим ходом прошли 3000 км по маршруту Харьков — Москва — Минск — Киев — Харьков. Прошли в весеннюю распутицу, по просёлочным дорогам (двигаться по основным магистралям и даже пользоваться в дневное время мостами было из соображений секретности запрещено). Да, такой марш дался технике нелегко — подгорело ферродо на дисках главных фрикционов, обнаружились сколы на зубьях шестерён коробок передач, подгорели тормоза. В конце концов межремонтный пробег для серийных танков был установлен не в 3000 км (именно такая фантастическая цифра предусматривалась техническим заданием), а «всего» в 1000 км. В январскую стужу 1943 года, в ходе наступательной операции «Дон», советские танковые бригады прошли более 300 км по заснеженной задонской степи и разгромили крупные силы немецкой группы армий «А», прорвавшейся летом 1942 г. к нефтеносным районам Моздока и Грозного. Летом 1944 года, в ходе операции «Багратион» (разгром немецкой группы армий «Центр» в Белоруссии), 5-я Гв. ТА, наступавшая по бездорожью, среди лесов и болот, прошла 900 — 1300 км при темпе наступления до 60 км в день и общем расходе моторесурсов в 160–170 часов. (38, стр. 227) В мае 1945 г. танки 3-й и 4-й Гвардейских танковых армий прошли 400 км от Берлина до Праги. По горно-лесистой местности, за пять дней, и при этом — без существенных технических потерь. Легендарная «тридцатьчетвёрка» прошла всю войну, во многих армиях мира она простояла на вооружении до середины 50-х годов. В финской армии трофейные советские танки и лёгкие артиллерийские тягачи «Комсомолец» прослужили аж до 1961 года! Без запчастей, без инструкции по эксплуатации, среди финских снегов и болот. И никто почему-то не жаловался на то, что советская бронетехника рассыпается, пройдя 60 км (расстояние от Брод до Радехова).
Ещё более удивительное подтверждение надёжностной живучести советской техники мы сможем найти, анализируя потери Красной Армии 1941 года — но не танков, а автомобилей.
Открываем ещё раз отчёт командира 10-й танковой дивизии. До начала боевых действий в дивизии числилось 864 исправных грузовика и автоцистерны. Из них за Днепр, в Пирятин пришло 613 машин. 71 процент! Чего ж вам боле? Без малого три четверти от исходного числа автомашин прошли как минимум 500 км (в отчёте названа цифра аж в 3 000 км) от границы до Днепра — и это по разбитым грунтовым дорогам, под ударами авиации противника, без ремонтных служб и запчастей. Продолжая «обязательный советский набор» причин разгрома и потери танков, надо было бы ещё добавить фразу про «отсутствие ГСМ», но так в природе не бывает, поэтому придётся признать, что для грузовиков бензин нашёлся. Если из 864 машин пришли в Пирятин 613, значит, были и потери. Арифметика даёт н ам цифру 251, в отчёте указаны причины потерь для 293 автомашин. Эта нестыковка может быть, в частности, связана с тем, что кроме грузовых в дивизии были ещё и десятки легковых автомобилей. Но не будем придираться к этим малозначимым частностям, важнее другое — какова была структура потерь автомашин? «210 машин потеряно в результате боя. 34 машины осталось с водителями в окружении противника из-за технических неисправностей и из-за отсутствия горюче-смазочных материалов, 2 машины уничтожено на сборном пункте аварийных машин в связи с невозможностью эвакуировать при общем отходе части, 6 машин застряло на препятствиях из-за невозможности их эвакуировать, и 41 машина оставлена при отходе части из-за технических неисправностей и невозможности их восстановления» Итак, из-за технических неисправностей потеряно не более 77 машин — менее 9 % от общего исходного количества. Это просто великолепный показатель технической надёжности. Что же это за сверхнадёжные и высокопроходимые машины? В докладе есть ответ и на этот вопрос: 503 ГАЗ-АА и 297 ЗИС-5.
«Полуторка» ГАЗ-АА — это бывший американский Форд-А. Простой и дешёвый, «бюджетный» грузовик. Простой и дешёвый для начала 20-х годов, когда он и был разработан и запущен в производство. В начале 40-х его уже можно было размещать в техническом музее. Передний мост на одной рессоре, да и та поперёк рамы, задний мост висит на двух обрубках — полурессорах, карданный вал без кардана, карбюратор без воздушного фильтра (просто дырка для забора воздуха, и всё). На бешеной скорости в 40 км/час удержать эту машину в прямолинейном движении могла только глубокая колея. После двух — трёх «ходок» с колхозного тока на городской элеватор водитель «полуторки» с чувством исполненного долга ставил её на ремонт: перетягивать баббитовые подшипники коленвала, промывать «пылесосный» карбюратор и прочее. И это убожество обладало надёжностью, проходимостью и защищённостью от атак с воздуха большей, нежели бронированные гусеничные машины, часть которых (БТ-7, Т-34) по всем показателям подвижности могли считаться лучшими танками мира?
Можно ли делать далеко идущие выводы на основании данных о потерях одной-единственной дивизии? Конечно, нет, поэтому пойдём дальше. 37-я танковая дивизия всё того же 15-го мехкорпуса. Точное количество автомашин, имевшихся к началу боевых действий, не указано ни в отчёте командира дивизии, ни в докладе ВРИО командира корпуса. Есть только жалобы на то, что «мотострелковый полк был совершенно не укомплектован автомашинами». 15 июля 1941 г. в дивизии, сосредоточенной в Пирятине, числилось: «танков Т-34 — 1, танков БТ-7 — 5, бронемашин БА-10 — 11, колёсных машин — 173». Сто семьдесят три автомобиля. И 6 танков из 316.
Берём доклад командира 32-й танковой дивизии 4-го МК. Из 420 автомашин всех типов (легковые, грузовые, специальные, автоцистерны) потеряно 133. (63. стр. 189–192) 32 % от первоначальной численности. Танков, напомню, было потеряно 269 из 323. 83 % от первоначальной численности.
В составе 8-го мехкорпуса, судя по «Справке начальника АБТУ Юго-Западного фронта» от 17 июля 1941 г., осталось 1 384 автомашины (41 легковая, 864 ГАЗ-АА и 479 ЗИС-5). Если сравнивать это с первоначальной численностью автомашин во всём 8-м МК (3 237 единиц), то сохранено «всего лишь» 44 % машин. Цифра эта значительно возрастёт, если принять во внимание, что одна из дивизий корпуса (34-я танковая) с приданными ей частями 12-й тд погибла в окружении в районе Дубно и все свои автомобили оставила там.
18-й мехкорпус Южного фронта. Как и другие соединения Южного фронта, он вступил в боевые действия и был разгромлен на несколько недель позднее, нежели мехкорпуса Юго-Западного фронта. К концу июля 18-й МК ещё существовал. На его вооружении осталось всего 43 танка БТ и 19 танков Т-26, а также 100 легковых и 1 771 грузовая и специальная автомашина, в том числе — 1 230 сверхнадёжных «полуторок» ГАЗ-АА.
Значительно более мощным до начала войны был 2-й мехкорпус Южного фронта, успевший к тому же получить 60 танков новых типов (КВ и Т-34). По состоянию на 1 августа в корпусе числилось 136 танков (26 % от первоначальной численности) и 3 294 автомобиля (87 % от первоначальной численности). (33. стр. 412, 415)
Теперь перейдём к самым обобщённым данным. Для чего снова обратимся к официальнейшему источнику — многократно цитированной монографии российского Генштаба «Гриф секретности снят». Составители этого труда поработали на совесть. На четырнадцати страницах перечислены потери вооружений и боевой техники по годам войны. Танки — отдельно, пушки — отдельно, гаубицы 122-мм отдельно от гаубиц 152-мм и т. д. Причём потери выражены не только в абсолютных цифрах, но и в процентах от «ресурса», т. е. совокупного количества техники, имевшейся в войсках на начало периода и поступившей из промышленности (по ленд-лизу, из ремонта). Так вот, за второе полугодие 1941 г. проценты потерь чудовищно велики: 73 % танков, 70 % противотанковых пушек, 60 % гаубиц 122-мм, 63 % гаубиц 152-мм, 62 % ручных пулемётов, 65 % станковых пулемётов, 61 % миномётов… Хотя, казалось бы, ну что может сломаться в миномёте? Труба — она и есть труба… На этом мрачном фоне бросаются в глаза два «светлых пятна»: орудия крупного и особо крупного калибра (203-мм и более) и… автомобили. (2, стр. 352–363)
