Единственно, что не вызывает сомнения, так это то, что в ходе передислокации 8-го МК из Дрогобыча в Броды (145 км по прямой) гусеничной технике пришлось пройти своим ходом порядка 450 км, сотни тонн горючего были превращены в сизый дым, а водительский состав был измотан до предела тремя бессонными ночными маршами.
Несколько более организованно прошло выдвижение мехкорпусов второго эшелона — 9-го МК Рокоссовского и 19-го МК Фекленко.
Рокоссовский в первые же часы войны своей властью захватил окружную автобазу в Шепетовке и посадил на «экспроприированные» там грузовики свою 131-ю моторизованную дивизию. Благодаря этому самоуправству 131-я мд, несмотря на сорванную, как и везде, мобилизацию автотранспорта из народного хозяйства, смогла уже 23 июня выйти к Луцку, обогнав на марше обе танковые дивизии 9-го МК. После чего командующий 5-й армией генерал Потапов изъял эту дивизию из мехкорпуса («сделано это было через голову командира корпуса», сердито замечает в своих мемуарах Рокоссовский) и поставил ее в оборону на рубеж реки Стырь.
Это решение, хотя и ослабило и без того очень скромные возможности недоукомплектованного 9-го мехкорпуса, было, безусловно, правильным и своевременным. 131-я мотодивизия спасла тогда положение и предотвратила прорыв фронта 5-й армии, явно назревавший 25 июня после разгрома 22-го механизированного и 31-го стрелкового корпусов. 24 июня танковые дивизии 9-го мехкорпуса вышли в район сосредоточения и вступили в бой с передовыми частями 13-й танковой дивизии вермахта, пытавшейся прорваться к шоссе Луцк — Ровно в районе п. Клевань (40 км восточнее Луцка). Как пишет Рокоссовский, «20-я тд на рассвете 24 июня головным полком с ходу атаковала располагавшиеся на привале в районе Олыка моторизованные части 13-й танковой дивизии немцев, нанесла им большой урон, захватила пленных и много трофеев... Закрепившись, дивизия весь день успешно отбивала атаки подходивших танковых частей противника...» Успех тем более впечатляющий, если принять во внимание, что в 20-й танковой дивизии числилось до начала боевых действий всего 36 (тридцать шесть) танков, из которых 30 были снятыми с производства еще в 1934 г. легкими БТ-5.
Командиру 19-го МК генерал-майору Н.В. Фекленко повезло меньше: в Житомире и Бердичеве не нашлось бесхозной автобазы, да и маршрут предстоящего выдвижения 19-го МК был на 100 км длиннее, чем у корпуса Рокоссовского.
Тем не менее 19-й мехкорпус уже к утру 25 июня, пройдя более 200 км на своих крайне изношенных танках Т-26 учебно-боевого парка, вышел в исходный район развертывания. Высокий темп марша был обусловлен грамотными и инициативными действиями его командира. Фактически Фекленко сделал то, что должно было сделать высшее командование в масштабе всех танковых войск Красной Армии — сократить непомерно раздутое число механизированных соединений и за счет этого довести укомплектованность оставшихся до штатных норм.
Как пишет Владимирский, «перед выступлением в поход каждая танковая дивизия 19-го мехкорпуса была разделена на два эшелона — подвижный и пеший. В подвижные эшелоны включили все исправные танки, сведенные в танковые полки (по одному сводному танковому полку в дивизии), а также личный состав мотострелкового полка и спецподразделений дивизий, который мог быть перевезен наличным автотранспортом.
В пешие эшелоны включили весь остальной состав дивизий, не обеспеченный автотранспортом, а неисправные танки оставили на ремонтной базе в Новоград-Волынском... 213-я моторизованная дивизия, передвигавшаяся из-за недостатка автотранспорта комбинированным маршем, к утру 25 июня подтягивалась в район Полонное» (т.е. отстала на 150 км от основных сил корпуса и в дальнейшем воевала в составе 16-й армии генерала Лукина у Шепетовки, а в боевых действиях 19-й МК участия не принял). Таким образом, и 19-й мехкорпус (как и корпус Рокоссовского) остался без мотопехоты, что еще более снизило его скромные боевые возможности.
Первым из всех мехкорпусов Ю-3. ф. 19-й МК вступил в танковое сражение у Дубно.
В ночь на 26 июня передовые отряды 40-й и 43-й танковых дивизий вышли на окраины Дубно, где и завязался встречный бой с мотопехотой и танками 11-й танковой дивизии вермахта, а затем — со срочно переброшенными в этот район 13-й танковой, 299-й и 111-й пехотными дивизиями противника.
Отдавая должное инициативе и решительности генерала Фекленко, примем во внимание и тот факт, что в силу развала всей системы связи и управления на Юго-Западном фронте командир 19-го МК был на протяжении четырех дней избавлен от получения каких-либо указаний от вышестоящего начальства. Еще неизвестно, какая бы сложилась ситуация, если бы он (как, например, командир 8-го МК Рябышев) получал по три разных приказа в сутки...
Танковый падеж
Из всего вышеизложенного следует, что из 16 танковых и 8 моторизованных дивизий Юго-Западного фронта в боевых действиях первых четырех дней войны приняло активное участие только две танковые (10-я и 19-я) и две моторизованные (215-я и 131-я) дивизии.
То, что большая часть механизированных сил фронта не была втянута в бой в первые дни войны, было бы совсем неплохо — если бы эта пауза была использована для организованного отмобилизования частей, для доукомплектования их личным составом и материальной частью.
Если бы... Вот мы и подошли наконец к одной из главных «тайн» июня 1941 г. Речь пойдет, разумеется, не о том, «почему Сталин проспал войну», а о том, что и танковые, и авиационные, да и все прочие части и соединения Красной Армии охватила загадочная «неучтенная убыль» боевой техники.
Как сон, как утренний туман растаял так и не вступивший в бой с главными силами противника мощнейший 4-й МК. Когда к 12 июля 1941 г. остатки корпуса добежали до восточного берега Днепра, то выяснилось, что из 101 танка KB в строю осталось 6, из 313 «тридцатьчетверок» осталось только 39, из 565 легких танков в Прилуки пришло 23 танка БТ.
Разумеется, какая-то часть легких танков могла быть потеряна в стычках на улицах Львова, не обошлось без потерь и при боестолкновениях с немецкой пехотой 23— 26 июня в районе Немиров — Яворов. Имеющиеся документы и материалы дают основание предположить, что несколько десятков танков 4-го мехкорпуса участвовали в составе сводной группы комдива Соколова в боях у Бердичева (7—15 июля). Однако все эти уточнения никак не могут считаться объяснением причины загадочного исчезновения девяти сотен танков. Причем большая часть потерь произошла уже в первые 5—10 дней войны. Так, в 63-м танковом полку 32-й тд из 150 танков к 3 июля исправных и годных к бою оставалось только 32 единицы [8].
Надо полагать, одной из лучших в округе была 8-я танковая дивизия 4-го МК. Такое предположение можно обосновать хотя бы тем, как была вооружена 8-я тд: 50 KB, 140 Т-34, 68 трехбашенных Т-28, 31 БТ-7 и 36 Т-26, всего 325 танков. По количеству новейших танков одна только 8-я тд превосходила четыре мехкорпуса Северного и Северо-Западного фронтов.
А вот как описывает Н.К. Попель командира 8-й танковой дивизии:
«...смотрю на него и восхищаюсь — ничего природа не пожалела для этого человека: ни красоты, ни ума, ни отваги, ни обаяния... Красноармейцы рассказывают легенды о его подвигах в Испании и Финляндии. У Фотченко уже четыре ордена... Командиры на лету ловят каждое его слово. Начальство на совещаниях ставит в пример. И это не дешевая популярность, не плоды легкого заигрывания. Фотченко предан армейской службе...»
