«...сейчас от Дрогичина до Лунинца и далее на восток до Житковичей (соответственно 100—200—260 км к востоку от пограничного Бреста. — М.С.) сопротивление противнику оказывают отдельные части, а не какая-то организованная армия... Место пребывания командующего 4-й армией до сих пор неизвестно, никто не руководит расстановкой сил... немцы могут беспрепятственно прийти в Лунинец, что может создать мешок для всего Пинского направления... Проведенная в нашем районе мобилизация эффекта не дала. Люди скитаются без цели, нет вооружения и нарядов на отправку людей. В городе полно командиров и красноармейцев из Бреста и Кобрина, не знающих, что им делать, и беспрестанно продвигающихся на машинах (не весь, значит, бензин сгорел на «разбомбленных немцами складах». — М.С.) на восток без всякой команды...
В Пинске сами в панике подорвали артсклады и нефтебазы и объявили, что их немцы бомбами подорвали (помните, читатель, мемуары Болдина? — М.С), а начальник гарнизона и обком партии сбежали к нам в Лунинец... Эти факты подрывают доверие населения. Нам показывают какую-то необъяснимую расхлябанность» [114].
Ельня еще на 500 км восточнее Пинска, и это уже настоящая Великороссия. Что же докладывали в ЦК ВКП(б) 30 июня члены штаба обороны Ельни?
«...Считаем экстренно необходимым довести до сведения Политбюро ЦК, что успехам немцев... очень во многом, если не во всем, способствовала паника, царящая в командной верхушке отдельных воинских частей, и паническая бездеятельность в местных органах.
Стоит только ночью пролететь над районом неизвестному самолету (а при существующем у них порядке все ночью летящие самолеты для них неизвестны), как они поднимают панику о высаженном десанте противника, вопят о помощи (без этих воплей про многочисленные немецкие авиадесанты у нас ни одна книжка по истории начала войны не вышла. — М.С.)...
...С 26 на 27 июня всю ночь вели бой с мнимым десантом. А когда мы приехали со своей боевой дружиной из числа коммунистов и комсомольцев, то обнаружили, что они неизвестно в кого стреляли и в результате смертельно ранили двух бойцов...
С 22 июня мы не получаем никаких указаний о нашей деятельности... Ни секретарь Смоленского обкома, ни председатель облисполкома не дали ни одного указания или совета и даже не отвечают на телефонные запросы... Почти единственная директива, которую мы получили 27 июня, датирована 23 числом этого месяца, где облисполком требует сведения о состоянии церквей и молитвенных зданий...
Даже узкий круг руководящих работников не имеет хотя бы приблизительной информации о положении на близлежащих фронтах... плюс к этому видишь, что из Смоленска бегут, а областные власти молчат (немецкая 29-я мотодивизия вошла в Смоленск только через 16 дней после написания этого письма. — М.С), и становится трудно ориентироваться и отличать правду от провокации... если дальше каждый руководящий советский партийный работник начнет заниматься эвакуацией своей семьи, то защищать Родину будет некому» [112].
Ельня все-таки была еще довольно далека от линии фронта, и в этом городе в те дни еще не «каждый руководящий советский партийный работник занимался эвакуацией своей семьи». А вот Витебск в начале июля стал уже 'прифронтовым городом. 5 июля 41-го года военный прокурор Витебского гарнизона военюрист 3-го ранга товарищ Глинка составил обширный доклад о положении в городе:
«...Тревожное настроение, паника, беспорядки, бестолковая и ненужная эвакуация с каждым днем и часом все больше увеличиваются. Это положение создалось в результате неправильных действий областных органов и обкома, а в остальных случаях — бездействия этих органов и обкома (здесь прокурор практически дословно повторяет доклад товарищей из Ельни. — М.С.)... Облисполком распустил свои отделы. Большинство работников со своими семьями уехали. Райсоветы также не работают и никакого порядка в городе не наводят. Сейчас в Витебске не найдется ни одного учреждения, которое бы работало. Закрылись и самоликвидировались все, в том числе облсуд, нарсуды, облпрокуратура, облздрав, профсоюзы и т. д.
...тревога и паника усилились еще и тем, что в городе стало известно о том, что ответственные работники облорганизации эвакуируют сами свои семьи с имуществом, получив на ж.д. станции самостоятельные вагоны, причем жены этих ответработников из НКВД, облисполкома, парторганов и другие стали самовольно уходить с работы... Так, например, ушли с телеграфа, с телефонной сети (!!! — М.С), из больниц и других учреждений...
...3, 4, 5 июля около облвоенкомата стояли толпы женщин за разрешениями и пропусками на выезд, а когда в пропусках им отказывали, то они заявляли, почему же коммунисты уехали, их жены с детьми и имуществом... среди отдельных групп рабочих, возможно отсталых, стали появляться вредные настроения и недостойные выкрики о том, что бегут коммунисты, администрация и т. д.».
Надо признать, что в докладе витебского прокурора было столько «вредных настроений и недостойных выкриков», что доклад этот заботливо спрятали в архивной пыли и никому не показывали — аж до 1992 г.
«...формирование новых частей проходит плохо. На Витебск ежедневно и ежечасно идут разрозненные части группами по 5—10 человек и в одиночку, как с оружием, так и без оружия. Что делается с этими лицами и куда они направляются, толкового разъяснения никто дать не может...
Обком партии сегодня... принял постановление и огласил по радио, что организуется рабочая дивизия, и призвал рабочих вступить в ее состав. Это нужно было сделать 5 дней тому назад, а не теперь, когда рабочие находятся не на предприятиях, а у себя дома без работы... Сегодня же горком комсомола предложил зайти комсомольцам в горком и райкомы, в то время когда большинство комсомольцев из города уехало без чьего-либо разрешения...
...тюрьма ликвидировалась. Милиция работает слабо, а НКВД также сворачивает свою работу. Все думают, как бы эвакуироваться самому, не обращая внимания на работу своего учреждения...
...председатель Витебского горсовета Азаренко загрузил в приготовленный им грузовик бочку пива, чтобы пьянствовать в дороге, как он обыкновенно это делает в городе у себя на службе...» [68]
Человек без ружья
Да, да, да, уважаемые читатели, я прекрасно слышу ваши возмущенные голоса: «И охота же ему выкапывать всякую дрянь! Что за пристрастие такое к коллекционированию всякой мерзости! Почему автор видит один только негатив? Где героическая оборона Брестской крепости, где подвиг 28 героев-панфиловцев...»
Ваше возмущение мне понятно. Я тоже родился в СССР. Но извиняться — не спешу. Лучше еще раз напомню, о чем эта книга, — мы пытаемся разобраться с причинами того, почему огромная, вооруженная до зубов, многократно превосходящая в численности своего противника Рабоче-крестьянская Красная Армия была за несколько недель разбита, разгромлена и отброшена на сотни километров от западных рубежей Советского Союза. И вот теперь, покончив со всеми «живыми картинами», мы постараемся перейти от частного к общему, от субъективных мнений и воспоминаний очевидцев к сухим (но от этого ничуть не менее впечатляющим) цифрам.
