Страсть к путешествиям занесла в 1880 году в Африку начинающего художника из Курска Александра Чикина. Он не только неутомимо изображал то, что произвело на него наиболее сильное впечатление на Африканском континенте, чертил карту своего маршрута (она уцелела), но и вел дневник, куда заносил все, на его взгляд, мало-мальски важное и интересное. Эти путевые заметки (большая, густо исписанная общая тетрадь) сохранились, а вот от огромного количества рисунков осталось лишь несколько. Они выразительны, выполнены с настроением и стремлением к предельной точности деталей. Если когда-нибудь будут обнаружены и пропавшие остальные, их ценность как географического источника информации не вызывает сомнения.
«Африканский дневник» и африканские стихи (вошли в сборники «Шатер» и «Колчан») Николая Гумилева – яркое напоминание о неоднократном (в период с 1908 по 1913) пребывании поэта на Черном континенте. Он не только путешествовал и охотился, но и участвовал в научных экспедициях, интересовался местным фольклором, бытом, искусством, собрал и привез в Россию богатый антропологический и этнографический материал, который передал для пополнения коллекции петербургской Кунсткамеры.
Кто знает, сколько их было – граждан огромной Российской империи, чья судьба вдруг крепко-накрепко оказалась связана на рубеже XIX—
XX веков с Африкой? Внимание, которое уделяется в современной России истории русского зарубежья, вселяет надежду, что будет еще много находок, проливающих свет на русские страницы африканистики. И тогда всплывут новые имена и новые интересные факты.
Станица Московская
Наибольшая плотность русских эмигрантов в Африке приходилась на Капскую колонию. Эта южная оконечность континента привлекает переселенцев из России и благоприятным климатом, и обжитостью европейцами. В 1875 году только в Кейптауне – крупнейшем городе страны – насчитывалось 82 выходца из России.
С началом Англо-бурских войн (1880–1881 и 1899–1902) в Африку воевать с англичанами на стороне буров – потомков первых европейцев из голландцев, немцев и французов вызвались отправиться сотни русских добровольцев. Они вступили в Европейский легион волонтеров, которым командовал подполковник Евгений Максимов, позднее ставший в бурской армии генералом. Не оставило равнодушным общественное мнение России и экспансия Англии и Франции в Абиссинии, тем более что негус этой православной страны Иоанн попросил у императора Александра III защиты. Но тот не счел возможным пойти навстречу царю царей, ибо всячески избегал втягивания в какие бы то ни было военные конфликты и не случайно заслужил прозвище Миротворец.
Однако отказ официального Петербурга прийти на помощь не отменял народную инициативу. И в апреле 1888 года на берегу Таджурского залива (теперь это территория Республики Джибути) высадилось 150 человек русских во главе с терским казаком, есаулом по чину Николаем Ашиновым. Основное ядро неожиданного десанта составляли казаки, но это был не совсем военный отряд, поскольку тут же были их жены, дети и батюшка – архимандрит Паисий.
Атаман скомандовал построение и объявил о закладке русского поселения – станицы Московской. Торжественный акт был ознаменован поднятием на флагшток флага России.
Колонисты обосновались на перешейке между Красным морем и Аденским заливом. Это место идеально подходило для устройства военно-морской базы и контроля за акваторией, через которую лежал путь из Европы на Восток, и выбиралось с определенным прицелом – некоторые высокие чины из руководящего состава российских военно-морских сил были в курсе предприятия Ашинова и тайно благословили его затею, надеясь в случае успеха закрепиться в стратегически удобной точке.
Казаки действовали дерзко, быстро и решительно. Никакого ни армейского, ни флотского прикрытия у них не было. Правда, они пользовались покровительством негуса Иоанна.
Поскольку Франция считала занятую русскими территорию зоной своих геополитических интересов, из Парижа в Санкт-Петербург был сделан запрос о полномочиях Н.И. Ашинова. Политика сердечного согласия, которую проводила тогда дипломатия Александра III по отношению к Франции, разумеется, исключала осложнения с только что обретенным добрым союзником. Ответ из России был однозначный: Ашинов – самозванец, в Африку с отрядом единомышленников отправился без высочайшего на то повеления и согласования с официальными инстанциями. Тем самым царские чиновники устранялись от проблемы и умывали руки, фактически бросая соотечественников на произвол судьбы.
Между тем та часть туземного поселка Таджура, где разместились ашиновцы, на глазах приобретала облик типичной русской деревеньки. Народ в отряде подобрался работящий. Из привезенного леса возвели церковку, поставили дома, посадили на приусадебных участках саженцы из
России, разбили палисадники. На огородах наряду с экзотическими овощами и плодами начали выращивать огурцы и помидоры.
В станице Московской поддерживалась образцовая дисциплина. Люди были разделены на шесть взводов, на каждый из которых приходился примерно одинаковый объем работ. По сути, русская колония напоминала военное поселение.
Французская эскадра из крейсера и трех канонерок вошла в залив Таджура как раз в тот момент, когда в станице Московской закончилась церковная служба. Раздались орудийные залпы, сразу на смерть поразившие несколько человек, включая двух женщин (одну беременную) и четверых детей. Двенадцать колонистов были тяжело ранены, остальные, в том числе Ашинов, взяты в плен.
Так трагически закончилась недолгая история русского лагеря в Африке под названием станица Московская.
На пятом континенте
Австралия узнала русских во второй половине XIX века, когда среди моряков, высаживавшихся в Сиднее, Мельбурне и других портах этой большой английской колонии, стали появляться флотские из России.
Конечно, с пятым континентом ассоциируется имя знаменитого ученого и путешественника Николая Миклухо-Маклая. Он прожил в Австралии несколько лет (1878–1882 и 1884–1886), а северо-восточный берег Новой Гвинеи назван в честь него Берегом Маклая. Там он тоже прожил не один год.
Благодаря Миклухо-Маклаю в Новую Гвинею едва не хлынул поток переселенцев из России. Ведь ученый предлагал основать на этом крупнейшем острове Океании «вольную русскую колонию». Со своим проектом он даже побывал в Ливадийском дворце в Крыму – летней резиденции российских императоров. Однако царь Александр III нашел идею Маклая несвоевременной, дорогостоящей, нереальной и заведомо невыполнимой. Между тем, поскольку в печати прошла информация о возможном создании такой колонии, поступило около 2 тысяч прошений от желающих немедленно пуститься в путь.
Эмиграцию в Австралию в конце XIX века трудно сопоставить с эмиграцией в США, Канаду, Аргентину или Бразилию. И тем не менее на пятый континент выходцы из России тоже устремились. В 1890 году там было зарегистрировано около 300 человек, расставшихся с русскими паспортами, а в следующем, 1891-м, общее число прежних и вновь прибывших эмигрантов приблизилось к трем тысячам, причем мужчины многократно (2350 человек) преобладали над женщинами (531 человек).
