Самое забавное, что Коленкур ничего не понял и в своём донесении, написанном в тот же день, передал буквально слова царя, считая, что тот действительно будет хлопотать перед своей матерью и всячески стараться способствовать столь желаемому для Наполеона браку.
Из-за многочисленных промедлений ответ Коленкура пришёл в Париж только 27 января. Таким образом, между отправлением первой депеши послу и получением первого уклончивого ответа прошло более двух с половиной месяцев. Срок даже для того времени очень большой. Обычно хороший гонец совершал путешествие из Парижа в Петербург за три недели, поэтому уже сам факт большой задержки вызвал у Наполеона дурные предчувствия.
Для императора было совершенно неприемлемо получить пощёчину в виде отрицательного ответа даже на полуофициальное предложение руки и сердца. В качестве запасного варианта у Наполеона было несколько других возможностей: жениться на дочери австрийского императора, на саксонской принцессе или, наконец, просто на достойной девушке своей страны.
По этому поводу бывшая императрица Жозефина, сохранившая по отношению к Наполеону тёплые чувства, в разговоре с государственным советником Тибодо воскликнула: «Лучше бы уж он взял француженку, хорошую и добрую девушку, что, у нас их не хватает? Если ему нужно знатную, неужто у нас нет Монморанси и других подобных семей, столь же именитых как все принцессы Европы вместе взятые. Ему нужно наследников? Ну так и что? Любая горожанка годится для этого… У меня печальное предчувствие. Иностранка! Она же выдаст все государственные тайны, она предаст его, она его отравит!»
Однако вариант женитьбы на француженке Наполеон считал не соответствующим большой политике. Последующие события покажут, что оказался прав не он, а его бывшая жена…
Что касается саксонской принцессы, не было ни малейших сомнений, что король Саксонии, верный вассал и друг Наполеона, будет счастлив породниться с императором за счёт этого династического брака. Однако перспектива саксонского брака вызывала справедливые опасения. Герцогство Варшавское формально было частью Саксонии. Породниться с саксонской принцессой означало в какой-то степени породниться и с Польшей, а это было бы воспринято в России как вызов; сверх того, хотя в Саксонии и правила древняя династия, само королевство всё-таки было маленьким и не имело большого политического веса в Европе.
Наконец, первый из перечисленных вариантов, австрийский, обладал не только явными выгодами, но и очевидными отрицательными сторонами. С одной стороны, в Вене на престоле находилась одна из древнейших династий Европы. Австрия была после Франции и России самой сильной континентальной державой. Её войска, модернизированные за счёт разумных реформ, показали свою мощь в ходе войны 1809 г. С другой стороны, перспектива австрийского союза не вызывала сочувствия во Франции. У всех ещё в голове была память о Великой французской революции; принцесса, которая могла стать женой императора, была внучатой племянницей ещё совсем недавно (17 лет тому назад) казнённой королевы Марии-Антуанетты. Вслед повозке, на которой бывшую королеву везли на казнь, парижская толпа выкрикивала: «Австриячка! Изменница! На гильотину её!» Очень многие опасались, что австрийский брак будет в определённой степени реставрацией старого режима.
Тем не менее Наполеон подумал именно об австрийском браке, но только в качестве запасного варианта. Промедления с ответом из России привели к тому, что именно этот запасной вариант стал отрабатываться даже более активно, чем того желал бы Наполеон. Как уже говорилось, новый министр иностранных дел Австрии Меттерних упорно продолжал действовать в области укрепления позиций своей страны. Он считал, что самым правильным решением в сложившейся обстановке является как можно более тесное сближение с Францией. Кроме того, умелый интриган Меттерних считал, что для Австрии было бы выгодно разрушить всякое серьёзное франко-русское сближение.
Поэтому, когда австрийский министр узнал о разводе Наполеона, он, человек очень проницательный, не сомневался, что император французов будет свататься к русской великой княжне. Без сомнения, как один из наиболее информированных людей Европы в области политики, он мог догадываться, что положительный ответ России не гарантирован, и, следовательно, можно попытаться расстроить русский брак, подтолкнув Наполеона к партии с австрийской эрцгерцогиней. Меттерних проинструктировал князя Шварценберга, ставшего австрийским послом в Париже, о своих проектах. Тот со своей стороны послал на разведку одного из своих помощников — графа де Флоре.
На одном из вечеров в Тюильри граф подошёл к известному своими связями в политическом мире сенатору де Семонвилю и посетовал ему на то, что Наполеон женится на русской великой княжне, а не на австрийской принцессе. И дело, судя по всему, уже решено:
«— Действительно, — ответил Семонвиль, — дело уже, по всей видимости, сделано, потому что вы не захотели им заняться сами.
— Кто это вам сказал? — ответил австриец.
— Боже мой, да об этом все говорят. А что, разве не так?
— Очень может быть, что и не так…
— Не хотите ли вы сказать, — воскликнул Семонвиль, — что вы были бы согласны дать нам одну из ваших эрцгерцогинь?
— Да.
— Да? Это говорите вы, а что скажет ваш посол?
— Я за него отвечаю!
— А господин Меттерних?
— Без проблем!
— А император?
— Тоже без проблем!»
В тот же вечер, уже почти ночью, Семонвиль сообщил эту новость государственному секретарю Маре, а уже утром об этом был поставлен в известность император. Таким образом, Наполеон знал, что вариант, который он рассматривает как запасной, у него в кармане. Готовность австрийцев не могла не понравиться французскому императору. Она свидетельствовала о том, что Австрия готова к самому тесному сближению.
Поэтому, когда 27 января 1810 г. Наполеон получил от Коленкура свидетельство уклончивого ответа царя, он сразу понял, что русский брак под большим сомнением. Следовательно, нужно срочно подстраховаться и придать всему происходящему такой вид, как будто император сам выбирает себе принцессу в невесты и не сомневается, что получит согласие, к кому бы ни обратился.
29 января 1810 г. в Тюильри был созван так называемый коронный совет, куда были приглашены его братья, находившиеся в Париже, неаполитанский король Мюрат, дядя императора кардинал Феш, министры и председатели ассамблей. Вопрос, который поставил Наполеон своим советникам, касался выбора невесты и предполагал четыре уже перечисленных варианта: русская великая княжна, австрийская эрцгерцогиня, саксонская принцесса или француженка. Речь Наполеона завершалась уверенной фразой: «Только от меня зависит, — смело утверждал император, — указать ту, которая въедет в Париж под триумфальной аркой».
Как и следовало ожидать, мнение совета разделилось. Клан Бонапартов и бывшие деятели революции стояли за русскую великую княжну, клан Богарне склонялся к австрийской эрцгерцогине, только генеральный казначей Лебрен выступал за саксонскую принцессу. Дав всем высказаться, Наполеон объявил, что он подумает, и, поблагодарив совет за ценные предложения, закончил совещание. Тем самым император показал всем, что выбирает он сам, но пока ещё не пришёл к окончательному решению, и, разумеется, никакого отказа ниоткуда не предвидится.
