— Именно это я и хочу сделать, — подтвердил Карамон.
Старик вытаращил глаза.
— Вышибить дверь? — удивился он. — Да ты слабоумный! Как…
— Погоди, — остановил его человек в плаще, который успел заметить сквозь прутья решетки широкие плечи и бычью шею Карамона. — Давай попробуем. Если он сломает дверь, то убытки я оплачу.
— Да уж, конечно! Дождешься от тебя… — возмутился было старик, но высокий господин искоса взглянул на него, и тюремщик затих.
Карамон тем временем закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул, медленно выпуская воздух. Тюремщик и господин в плаще благоразумно отошли в сторону. Карамон исчез из вида, и они услышали, как он коротко всхрапнул перед разбегом.
Тяжелый удар сотряс дверь. Она задрожала в косяке, но выдержала. Казалось, что содрогнулись даже каменные стены коридора. Тюремщик, широко раскрыв рот, сделал еще один шаг назад.
Раздался новый удар, еще более могучий, чем прежде, и дверь словно взорвалась — вокруг брызнули острые щепки, а в дверной раме остались лишь искореженные петли да обломки замка. Сила инерции бросила Карамона на пол, и он упал прямо на кучу древесного мусора. Из соседних камер раздались Восторженные возгласы.
— Ты за это заплатишь! — возмутился тюремщик, размахивая ключами перед носом высокого господина.
— Зрелище того стоит, — отозвался тот. Он помог Карамону подняться и заботливо отряхнул его одежду. При этом он критически разглядывал пленника.
— Ну и силища! — искренне восхитился человек в плаще. — Правда, сдается мне, ты слишком хорошо питался, да и винцом баловался. Из-за этого и угодил за решетку. Ну, не велика беда, все это легко исправил». Тебя, значит, Карамоном зовут?
Карамон кивнул.
— А я — Тассельхоф Непоседа, — подал голос кендер, перешагивая через порог камеры. — Мы с ним неразлучны и везде ходим только вместе. Я обещал это Тике, и поэтому…
Господин в плаще записал что-то мелом на своей дощечке и рассеянно поглядел на кендера.
— Гм-м… понятно.
— Ну а теперь, — вздохнул кендер, — снимите с наших ног эти цепи. Уверяю вас, что без них мы сможем ходил. гораздо быстрее.
— А стоит ли? — пробормотал высокий господин. Быстро черкая мелом по доске, он складывал и вычитал какие-то цифры. Наконец он подвел итог своим вычислениям и улыбнулся.
— Давай, — обратился он к тюремщику, — веди сюда остальных, кого ты приготовил для меня сегодня.
Бросив на кендера и Карамона злобный взгляд, старик поплелся по коридору.
— Сядьте-ка здесь, у стены, — приказал человек в медвежьем плаще. — Подождем, пока приведут остальных.
Потирая ушибленное плечо, Карамон опустился на пол. Тас устроился рядом и с облегчением вздохнул. Покинув камеру, он почувствовал себя намного лучше.
Видимо, он и в самом деле верил в то, что говорил Карамону: «Как только мы выберемся из тюрьмы, у нас появится хоть какая-то надежда. Пока мы под замком, надеяться нам не на что».
— — Кстати, — окликнул кендер удаляющегося тюремщика, — не проследишь ли ты, чтобы мне вернули мою отмычку? Она дорога мне как память.
— Говоришь, у нас появится надежда? — спросил Карамон у Таса, когда кузнец приготовился скрепить железный обруч на его шее раскаленным болтом.
Для того чтобы отыскать ошейник подходящего размера, потребовалось время, так что Карамон оказался последним из пленников, которых подготовили к отправке. Раскаленный болт скользнул в отверстие, и вокруг запахло горелым мясом — обруч все же был тесноват Карамону. Гигант поморщился.
Тас с несчастным видом ощупал собственный железный «воротник» и досадливо поморщился.
— Мне очень жаль, — сказал кендер. — Я не знал, что он имел в виду, когда говорил «пойдет на рынок». Мне подумалось, он имеет в виду что-то вроде позорного столба. Они тут, в прошлом, как-то смешно говорят, ты заметил?
Честное слово, Карамон…
— Все в порядке, Тас, ты ни при чем. — со вздохом ответил гигант.
— Но кто-то же должен быть в этом виноват, — предположил кендер, с интересом поглядывая, как кузнец смазывает обожженную шею Карамона жиром и пробует на прочность свою работу.
Немало истарских кузнецов потеряли все свое имущество и пошли по миру, когда рабовладельцы начинали требовать с них возмещения убытков за рабов, которые ухитрялись разломать ошейник и бежать.
— Что ты имеешь в виду? — безо всякого интереса спросил Карамон. На лице его снова появилось отсутствующее выражение полной покорности судьбе.
— Знаешь, — прошептал Тас, искоса поглядывая на кузнеца, — об этом стоит задуматься. Вспомни, как ты был одет, когда мы попали сюда. Ты выглядел точь-в-точь как бродяга. Не успели мы прийти в себя, как появился жрец со стражниками. Они словно поджидали нас в условленном месте и в условленное время. А вспомни, как выглядела госпожа Крисания…
— Ты прав, — сказал Карамон, и в его глазах мелькнул живой огонек, который очень скоро превратился в бушующее пламя.
— Рейстлин, — пробормотал Карамон. — Он знает, что я намереваюсь сделать, и хочет мне помешать. Это его рук дело!
— А я в этом не уверен, — поразмыслив, признался Тас. — Не проще ли ему было превратить тебя в пепел, повесить на городской стене иди сотворить что-нибудь в этом роде?
— Нет! — воскликнул Карамон шепотом, и кендер заметил в его глазах радостный блеск. — Разве тебе не понятно? Он хотел, чтобы я отправился сюда вслед за ним. Ему нужно, чтобы я что-то здесь для него сделал. Помнишь, об этом говорил темный эльф?
Тас с сомнением покачал головой и собрался было что-то сказать, но тут кузнец велел гиганту подняться на ноги.
Человек в медвежьем плаще, который нетерпеливо поглядывал за работой мастера с порога кузницы, сделал знак своим рабам. Войдя в кузницу, они грубо схватили Карамона и кендера и, выведя их наружу, поставили в ряд с другими арестантами. Подошли еще двое рабов и принялись сковывать ножные кандалы пленников одной общей цепью, так что в конце концов все они выстроились парами друг за другом. По знаку господина в плаще живая цепочка будущих рабов, среди которых были не только люди, но и эльфы-полукровки, и даже два гоблина, шаркая ногами, потащилась вперед.
Не успели арестанты сделать и трех шагов, как цепь натянулась и заставила всю колонну остановиться — это Тассельхоф по ошибке зашагал в противоположном направлении.
После изрядного количества брани и нескольких ударов палкой (предварительно надсмотрщики убедились, что поблизости нет никого из жрецов) господину в плаще удалось заставить пленников двигаться. Тас шел последним, тщетно стараясь идти вровень с остальными. Ножные кандалы сильно мешали ему, и он дважды упал на колени, вновь остановив движение колонны. Только после этого Карамон догадался, что следует сделать, и, обхватив кендера поперек туловища, понес его, как куль с тряпьем.
