«Тассельхоф Непоседа! — сказал строгий голос, который был подозрительно похож на голос Флинта. — Ты сунул свой нос в серьезное дело. Это не просто украшение, это ключ от двери, через которую можно вернуться домой. Сам Пар-Салиан, великий Пар-Салиан, отдал его Карамону, и теперь он принадлежит только ему. У тебя нет на него никаких прав!»
Тас задрожал. Еще ни разу в жизни его не посещали подобные мысли, и от этого ему было немного жутковато. С сомнением он снова оглядел магическое устройство. Возможно, именно оно вложило ему в голову эти странные мысли, и он рассудил, что лучше всего от них избавиться. Торопливо, но бережно он спрятал вещицу в сундучок Карамона и, в качестве дополнительной меры предосторожности, запер сундучок на ключ, а ключ положил в карман Карамоновой одежды. Чувствуя себя еще более несчастным, он вернулся на кровать и предался невеселым размышлениям.
Солнечный свет уже почти погас, когда кендер услышал в коридоре какой-то шум, и дверь в комнату распахнулась от сильного пинка снаружи.
— Карамон! — соскакивая на пол, в страхе воскликнул кендер.
Двое рабов втащили Карамона в комнату и без церемоний забросили его обмякшее тело на топчан. Затем они ушли, захлопнув за собою дверь, и Тас бросился к другу. Гигант застонал.
— Карамон! — прошептал Тас. Он схватил со стола кувшин с водой и, плеснув немного холодной воды в Тазик, вернулся к кровати друга.
— Что они с тобой сделали? — пробормотал кендер, смачивая губы Карамона водой.
Карамон снова застонал и слегка пошевелил головой. Тас быстро осмотрел его тело. Никаких ран он не заметил: не было ни крови, ни опухолей, ни кровоподтеков, ни багровых ссадин — следов кнута. Тем не менее ему было очевидно, что Карамона пытали: тот страдал от боли, все тело его было покрыто испариной, а глаза закатились. Даже сейчас мышцы Карамона время от времени судорожно напрягались, а с губ срывался стон.
— Тебя пытали решеткой? — снова спросил Тас. — Может быть, колесо? Или тиски?
Понаслышке он знал, что эти орудия пытки не оставляют на теле следов.
Карамон пробормотал какое-то слово.
— Что? — Тас наклонился ближе и плеснул ему на лицо воды. — Как ты сказал?
Я не расслышал. Гими… что? — Он нахмурил брови. — Никогда не слышал о такой пытке, — пробормотал он себе под нос. — Интересно, что это такое?
Карамон повторил загадочное слово и застонал еще громче.
— Гимнастика! — радостно воскликнул кендер и тут же уронил таз с водой на пол. — Но это же не пытка! Карамон снова застонал.
— Это физические упражнения, тупица! — завопил Тас. — Ты хочешь сказать, что, пока я тут с ума сходил от беспокойства, воображал всякие кошмарные вещи, ты спокойненько упражнялся?!
Карамону едва хватило сил, чтобы Приподняться на койке. Подняв руку, он схватил кендера за воротник и подтянул поближе к себе, чтобы заглянуть в глаза, — Однажды меня захватили гоблины, — хриплым шепотом сказал он. — Они привязали меня к дереву и всю ночь пытали. Тогда я был ранен драконидами в Кзак Цароте. В темницах Владычицы Тьмы меня кусали за ноги драконьи детеныши, но я готов поклясться, что за всю свою жизнь не испытывал мук страшнее, чем сейчас!
Оставь меня в покое, Тас, и дай мне умереть с миром.
Карамон снова застонал и уронил руку на кровать. Глаза его закрылись, и Тас, пряча улыбку, вернулся на свою лежанку.
«Он думает, что ему больно! — думал кендер. — Посмотрим, что он скажет утром!»
Лето в Истаре подходило к концу. Приближалась осень, одна из самых красивых даже на памяти старожилов. Тренировки Карамона продолжались — к своему огромному удивлению, он не умер, хотя частенько смерть ему казалось желанной.
Тас, со своей стороны, прилагал немалые усилия, чтобы скрасить нелегкую жизнь большого, избалованного ребенка, каким в действительности являлся Карамон. Один раз — это случилось ночью — кендера разбудил громкий и безутешный плач.
— Карамон? — садясь на постели, сонно окликнул друга Тас.
В ответ донесся еще один громкий всхлип.
— Что случилось? — в тревоге спросил кендер и соскочил на пол. Осторожно ступая по колючей соломе, он пересек комнату и остановился в изголовье кровати Карамона. — Тебе что-нибудь приснилось?
В свете луны он увидел, как Карамон кивнул.
— Тика? — ласково спросил кендер, чувствуя, как при виде неизбывного Карамонова горя слезы подступили к его собственным глазам. — Нет? Может быть, Рейстлин? Или ты думал о себе? Может быть, ты боишься…
— Булочки! — всхлипнул Карамон.
— Что? — переспросил Тас.
— Булочки! — повторил Карамон горестно. — Сдобные булочки. О Тас, я так голоден! Мне приснились сдобные булочки, которые пекла Тика, — со сладким медом и с орешками…
Тас вернулся к себе на койку и, подняв с пола башмак, с отвращением запустил им в Карамона.
К концу второго месяца сурового поста и ежедневных тренировок Тас, глядя на Карамона, не мог не признать, что это было именно то, чего так не хватало его огромному другу. Складки жира на пояснице Карамона исчезли, дряблые бедра снова стали стройными и мускулистыми, а на руках, на спине и на груди бугрились окрепшие и еще сильнее развившиеся мускулы. Взгляд Карамона прояснился, в глазах ни на минуту не угасал внимательный, настороженный огонек, а отсутствующее выражение появлялось на его лице все реже и реже. Остатки сивушной «гномьей водки» вышли из его организма вместе с потом, кончик носа потерял свойственный пьяницам малиново-красный цвет, и даже метки под глазами исчезли. От постоянных упражнений на открытом воздухе тело Карамона покрылось ровным бронзово-золотистым загаром. Гном велел, чтобы Карамон отпустил волосы по истарской моде, и теперь они волнистыми локонами обрамляли его мужественное лицо, ниспадая на плечи и спину.
Вместе с тем Карамон превратился в ловкого и опытного бойца. Он и раньше был неплохо подготовлен, однако единственным его наставником, обучавшим владению оружием, была его сводная сестра Китиара. Арак же собрал в Истаре лучших инструкторов и воинов со всех концов Кринна, так что технике боя и владению разными видами оружия Карамон учился у самых лучших специалистов.
Кроме этого, он ежедневно участвовал в учебных поединках с другими гладиаторами. Поначалу Карамон, считавший себя непревзойденным мастером потасовок любого рода, относился к этим занятиям скептически, но после того, как однажды его повергла на землю Киири, а в другой раз чернокожий Перагас выбил у него меч и, прежде чем он успел опомниться, оглушил ударом его же собственного щита, гигант переменил мнение.
Карамон был способным учеником. Его природные данные позволили ему быстро усвоить все премудрости гладиаторского ремесла, и довольно скоро Арак с удовольствием наблюдал за тем, как Карамон без труда справляется с Киири и хладнокровно заворачивает Перагаса в его же собственную сеть.
