Не одно знание всяких тайн, по мнению скандинавов, принадлежало этим ворожеям: самые слова их имели великую силу, потому они и приглашались к новорожденным детям сказать им что-нибудь доброе. Не менее силы имели слова других, сведущих в волшебстве, людей. Некто Хедин приписывал все зло, причиненное им своему названому брату, Хегни, вредным предсказаниям и словам. Говорили о каком-то Вильгельме, что он не хотел избегать речей викинга, не зная, будут ли от них дурные последствия, но торопился заговорить с ним и осыпать его угрозами, чтобы предупредить его речи, которые могли бы принести какое-нибудь зло. Потому же иногда скрывали свое имя, думая, что слова умирающею всесильны, если он с проклятиями назовет своего врага. Мрачные и грустные предчувствия перед отъездом или битвой считались дурными приметами; обыкновенно сулили себе счастье, готовясь на опасное предприятие, и остерегались говорить о бедах.
Благословения и добрые желания считались особенно сильными для счастливого успеха в предприятии; напротив, проклятия, ругательства и угрозы предвещали несчастье; к числу нехороших примет принадлежала также обмолвка в разговоре. Отсюда же проистекают и приветствия, соединенные у нас с желанием счастья. Поздравления с Новым годом были в употреблении за тысячу лет до нас: чем долее был начинавшийся отдел времени, тем важнее почиталось его хорошее начало. Нынешнее хлеб да соль имеет начало в том веровании скандинавов, что такое приветствие может уничтожать всякий вред, сообщаемый обеду или ужину дурным глазом или волшебством. Древние скандинавы вообще думали, что слова, произнесенные однажды, непременно исполнятся.
Предсказания, снотолкования, заговоры, ворожба и другие подобные вещи — старинные выдумки Востока: Азия была древней родиной веры в духов и волшебство. У греков и римлян каждый город и дом имели своих пенатов, или духов-покровителей; было верование, что боги высших сил природы имели в своем распоряжении слабейших богов и посылали их предрекать людям свою волю какими-нибудь знамениями; эти народы имели бесчисленное множество примет; считали преступлением нежелание узнавать будущее на алтарях богов и пренебрежение к крику священных кур; по внутренностям жертвенных зверей и крику птиц афиняне гадали о благополучном начале постройки нового дома и беззаветном счастье задуманного брака.
Желание разгадать тайну будущего и растолковать людям необъяснимое укоренилось глубоко в человеческой природе: его влияние обнаруживалось во всех веках человечества; даже и в более просвещенные времена у образованных народов оно продолжало служить последней опорой для суеверия. А потому нет ничего удивительного, что древние скандинавские саги полны рассказов о сверхественных вещах. Они передают нам верования предков.
Для древних людей вся природа наполнена была демонскими существами, которые занимались земной жизнью и делами людей; она были очень сильны и деятельны, хоть и не имели никакого влияния на мироправление: это принадлежало богам, владыкам солнца, молнии, ветра, воздуха и морских бурь; они посылали хорошие и худые погоды, давали победу, счастье и мир, заботились о свои поклонниках и принимали участие в делах мира.
Но эти божества еще не самые высшие: сильнее и выше их был верховный бог, которого не смеют и называть древние саги. Рассказывают о славянах, что они из множества разных богов имели особенных для полей и лесов, радости и печали; однако ж признавали высочайшего бога небес, которому подчинены были другие боги: он, всемогущий, исключительно заведовал небесными делами; от него происходили все другие боги; степень могущества их зависела от дальнего или близкого родства с ним, богом богов. Ясные понятия о Боге проглядывают в верованиях почти всех древних народов.
Многие перевороты, испытанные народами, изменчивость судьбы их и дальние странствования из одних мест в другие не допускали укореняться священным преданиям во всей чистоте их. Эти предания смешались со смутными воспоминаниями народов о прежней судьбе их; вражды, союзы, сношения, соседство с другими народами имели то следствие, что народные понятия о Боге пришли в слияние с религиозными понятиями других народов, особливо несколько сходными между собой. Так, мифы древнего Севера и религиозные сказания носят свойства разновременного происхождения от разных народов. Allvater, общий отец, Всеотец — имя, означавшее у норманнов высочайшего из богов. Великий и сильный, он создал небо, землю и все живущее там; время не имеет никакого влияния на него. «Не знали, где его царство, но верили, что он управляет всем на земле и в воздухе, небом и небесными телами, морем и ветрами».
Можно думать, что христианство имело участие в рождении такой мысли; однако ж она не чужда была времен владычества, подобно понятиям дикарей Америки о великом Духе славян о высочайшем Боге. Благородный исландец, Торкель Мане, почувствовав приближение смерти, велел вывести себя на солнце, посмотрел на небо и поручил себя Богу, создавшему это светило. Другой исландец, Торстейн Имгемундсон, дал обет Богу, создавшему солнце, потому что, по словам его, «он могущественнее всех богов». И Харольд Харфагр клялся «богом, который создал его и управляет всем».
Он — «Сильный, Всевышний», о котором с какой-то таинственностью поет ворожея Хюндла, что, когда боги падут,
Но будет еще сильнейший из всех,
имя его назвать я не смею;
мало кто ведает,
что совершится следом за битбой
Одина с Волком.
[409]
О нем пророчески говорит мудрая вельва в своей чудесной песне, что «когда померкнут небесные силы, на великий суд царств явится с небес Могучий, от которого зависит все, кто решает определения судеб, примиряет раздоры и раздает награды».
По баснословным сказаниям, Один создал небо, землю и все, живущее на ней, и дал человеку бессмертную душу, он называется отцом богов, людей, мира и времени; в других местах саг ему придаются названия горящего, поражающего, огнеокого, что заставляет предполагать, что именем его означали солнце; он не имеет никакой власти над норнами, располагающими судьбой людей и богов; наконец, он падет в битве с злыми силами, будет поглощен волком и погибнет вместе с миром; он — Бог, царь и отец царей; ему дается множество имен, каждое со своим особенным значением, и совокупность их выражает все свойства многостороннего Бога.
Все подобные сказания об Одине ясно дают разуметь, что в северной религии смешаны понятия различного времени и что, несмотря на завесу, еще скрывающую бытие Бога, понятие о нем тускло мерцает во мраке басен. Некоторые из этих понятий ведут начало с Востока, с того времени, когда люди ближе находились к божеству и имели истинное понятие о Боге и мироздании, прежде нежели падшее чувственное поколение, уже бессильное постигая величие вечного Существа, олицетворило его свойства, наполнило богами всю природу и забыло его для твари. Страсть к сверхъестественному хотела объяснить себе понятие мироправлении, и богами природы сделались боготворимые люди, похожие на обыкновенных тем, что были смертны, как они, и так же зависели от таинственного рока.
[410]
