Рузвельт раздраженно ответил: «Откровенно говоря, я не могу, избавиться от чувства горькой досады по отношению к Вашим информаторам, кем бы они ни были, за подобное злонамеренное искажение моих действий или действий моих доверенных подчиненных». Сталин ответил: «Я никогда не сомневался в Вашей честности и надежности, как и в честности и надежности мистера Черчилля».
Но переговоры были прекращены, и германская армия в Италии сдалась только за шесть дней до капитуляции всех вооруженных сил Германии в Европе. До того, как это произошло, Даллес должен был испытать еще одно личное унижение, спасая генерала Вольфа от итальянских партизан, окруживших штаб последнего. То, что названо Рузвельтом «Бернским инцидентом», уже в какой-то степени озадачило историков. Советско-американские отношения были достаточно хороши, и Сталин мог быть уверен, что Рузвельт не примет германскую капитуляцию в Италии таким образом, чтобы немецкие войска могли бы использоваться против Красной Армии на востоке. И, конечно, Рузвельт не стал бы плести интриги за спиной Сталина с тем, чтобы позволить англо-американским войскам пересечь Европу и занять оборону против наступающей Красной Армии. Тем не менее сталинское письмо было насыщено неподдельной горечью. Нельзя считать, как это делает большинство историков, что Сталин в типичном для него дуболомном стиле проводил свою политическую линию. Он действительно был глубоко потрясен вероломством союзников.
Вина за это лежала на Аллене Даллесе. В соответствии с британскими источниками, он на первой стадии переговоров говорил Вольфу то, что, по мнению Даллеса, тот желал услышать. Если Вольфа можно было склонить на капитуляцию германской армии в Италии взамен на обещания относительно будущего поведения американцев в отношении Красной Армии, то для Даллеса это означало, что такое обещание стоит сделать, даже если и нет намерения его выполнить.
При переговорах с нацистами во время войны Даллес активно стремился убедить немцев, что они выиграют, если будут действовать, как он предлагает. Так, в феврале 1943 года Даллес вел переговоры с принцем Максимиллианом Гогенлоэ – агентом СС, который пытался убедить Даллеса заключить сепаратный мир не только с Третьим рейхом, но непосредственно с Гиммлером в качестве фюрера. Как сообщил Гогенлоэ в своем отчете, Даллес сказал ему, что он «по горло сыт постоянными разговорами с устаревшими политическими деятелями, эмигрантами и предубежденными евреями». Гогенлоэ доложил, что, как считает Даллес, «мир в Европе должен быть установлен таким образом, что все, кого это касается, были бы по-настоящему заинтересованы в его сохранении. Нельзя вновь допустить деления на победителя и побежденного, довольного и недовольного. Никогда вновь такая страна, как Германия, не должна быть вовлечена злой волей и несправедливостью в отчаянные героические эксперименты. Германское государство должно продолжать существовать как фактор порядка и прогресса. Не может стоять вопрос о его разделе или его отделении от Австрии… Чешскому вопросу Даллес, казалось, придавал малое значение. В то же время он считал необходимым сохранить санитарный кордон против большевизма и панславизма путем восстановления восточных границ Польши и сохранения Румынии и сильной Венгрии».
Левые критики Даллеса используют это заявление как доказательство, что он, по существу, является фашистом. Это, конечно, нелепость. Он участвовал в войне, преследуя единственную цель – разгром и расчленение нацистской Германии. И хотя его мотивы всегда были благородными, его методы, особенно в период «Бернского дела», были иногда глупыми. Во время этих переговоров он далеко преступил любое указание свыше, которое у него могло быть по вопросу обеспечения быстрой германской капитуляции. На данном этапе войны его обещания Вольфу, передававшиеся в Берлин, были слишком рискованными. Даллес должен был понять, что Германия уже была крайне деморализована. Кроме того, существовала большая вероятность, что советские агенты непременно узнают о переговорах.
И так действительно случилось. Когда Сталин услышал о предложениях Даллеса, он придал им чрезмерно большое значение. Тем более что Даллес в течение войны несколько преувеличивал свое влияние на Рузвельта. Результатом всего явилось не быстрое окончание войны в Италии, а серьезная конфронтация между Россией и США как раз незадолго до смерти Рузвельта. С этого момента внутри сталинского политбюро возобладало мнение о том, что западные державы, выиграв войну против Германии, начнут борьбу против своего более традиционного противника – коммунистической России. И великий военный союз начал расползаться по швам.
Это был горький и памятный момент для Даллеса. Он чувствовал, что русские подозрения способствовали продлению войны, и это стоило бесчисленных жертв на театре, где все уже было почти закончено. Он извлек для себя урок, что Россия сделает все, чтобы достичь своих послевоенных целей. И он осуждал Рузвельта за принесение в жертву американских жизней для укрощения русских амбиций.
В английских и американских кругах широкое распространение получило мнение о том, что Даллес плохо провел это дело. Интересно отметить, что впоследствии Даллес хвастался, что, дескать, он фактически обеспечил капитуляцию германских армий, поскольку переговоры, которые он начал, в конечном счете увенчались успехом. Действительно, но в той степени, в какой это касалось достижения важной более ранней капитуляции, он потерпел провал.
Несомненно, что все это омрачило отношения Даллеса с Диким Биллом – Донованом, который после победы в Европе отказался назначить Аллена Даллеса главой Управления стратегических служб на Европейском театре, то есть на должность, на которую Даллес являлся первым кандидатом и по своему положению, и по опыту. Вместо этого его назначили директором Управления стратегических служб в американской зоне оккупации в Германии, иными словами, на гораздо более низкий пост.
К этому времени Даллес глубоко проникся антикоммунистическими и антирусскими настроениями. Этому способствовали безжалостные методы сотрудников НКВД в советской зоне оккупации, их полнейшее нежелание хоть как-то сотрудничать с американцами.
Не видя для себя никаких перспектив, Аллен Даллес оставил в 1946 году службу в Управлении стратегических служб и стал работать в фирме «Салливен и Кромвелл». Помимо других причин, он также нуждался в деньгах, а их, видимо, скорее можно было заработать в юридической фирме, чем на правительственной службе. Он, однако, быстро обнаружил, что по сравнению с будоражившей нервы работой во время войны его деятельность в юридической конторе скучна и прозаична. Поэтому, когда друзья из Государственного департамента проинформировали его о возможности заняться независимой разведывательной деятельностью в условиях отсутствия официальной американской разведывательной службы, он ухватился за это. И в течение короткого времени А. Даллес стал известен как один из выдающихся разведчиков западного мира. С 1946 по 1948 год Даллес занимался частной разведывательной деятельностью, организуя разведывательные операции в странах Восточной Европы на средства, полученные от богатых друзей и компаний. Подобно своему брату Джону Фостеру, он был непосредственно связан с рядом религиозных и благотворительных организаций, имевших международные контакты и филиалы в различных странах. Эти организации предоставляли ему необходимое прикрытие. Большая часть была направлена на то, чтобы вывезти известных антикоммунистов из стран Восточной Европы на свободу. Сотни мужчин и женщин, которые в ином случае исчезли бы в тюрьмах или закончили свою жизнь на виселицах, оказались в безопасности благодаря Даллесу. Хотя подобного рода деятельность весьма была в духе романтических настроений Даллеса, она вряд ли могла сравниться по значимости с тем, что он делал во время войны, когда ему приходилось плести заговоры с представителями германской военной оппозиции или с помощниками Гиммлера с целью убийства Гитлера или организовывать капитуляцию германской армии в Италии. Даллес воображал себя не только вершителем людских судеб, но творцом и разрушителем империй. Разведку он рассматривал не просто как войну другими средствами, а как созидательный инструмент американской политики. Он считал, что свободный мир находится в долгу у стран-сателлитов и он должен вызволить их из пасти Иосифа Сталина. Конечно, война была немыслимой. Надо было найти другой путь. И Даллес сумел найти его.
