И советское политическое руководство, и военное командование действовали под впечатлением этого сценария, хотя пропаганда больше кричала об утрате Чехословакией социалистического лица. Более чем за четыре месяца до ввода советской 38-й армии в Чехословакию ее командующий был ознакомлен с планом операции, уже разработанной Генштабом, который звучал так: «Карта-приказ… на вторжение 38-й армии… в ЧССР с целью подавления, а при необходимости и уничтожения контрреволюции на ее территории…» (14). Когда этот приказ стал реальностью, группа интеллигентов объявилась на Красной площади в Москве с лозунгом «Руки прочь от Чехословакии!».
Относительно бескровная операция в Чехословакии закончилась большой морально-психологической травмой чехословацкого общества. А в Венгрии октябрьско-ноябрьское восстание 1956 года закончилось большой кровью после вхождения в Будапешт советских войск. В тех боях на улицах венгерской столицы и других городов погибло более 5 тысяч человек, а более 19 тысяч были ранены, а потери советской стороны составили 640 убитых и 1250 раненых солдат и офицеров (15). Такое значение придавало советское руководство военным флангам, по выражению С. Стивена. Жесткое противостояние двух военных блоков заставляло мыслить категориями театров военных действий, фронтов и флангов, а не категориями человеческих судеб и обществ. «Ответственность за подобное положение вещей, – пишет в своей книге С. Стивен, – обусловившее неизбежность жестокого русского вмешательства, лежит не только на советском правительстве. Ее должны разделять также авторы операции «Раскол». Эта операция привела к усилению, а не к уменьшению советского господства в этих странах; она усилила страх советского руководства и его подозрительность по отношению к западным союзникам, из-за всего этого она содействовала утверждению в странах Восточной Европы колониального статуса, чего вполне можно было избежать».
Когда в 1947 году на востоке еще только распрямлялась операция «Расщепляющий фактор», на западе Европы ЦРУ начинало операцию в Италии против коммунистической партии, чтобы она не достигла победы на парламентских выборах. ЦРУ финансировало ее противников – христианских демократов, 10 миллионов долларов ссудили для демократов на подкупы и пропагандистские акции (16). А в 1953 году, когда на очередных выборах в итальянский парламент компартия всего лишь на 3 процента отстала от христианских демократов, ЦРУ так озаботилось этой ситуацией, что немедленно послало своего сотрудника У. Колби в Рим для организации срочного финансирования всех антикоммунистических партий. 25 миллионов долларов бросили на это. Так же активно действовало тогда ЦРУ против коммунистов во Франции и в Греции (17). Спустя годы У. Колби скажет, что операции в Италии были необходимы, потому что Москва в 50-х годах ежегодно вливала в Итальянскую компартию 50 миллионов долларов, а проникновение коммунистов в правительство создало бы подрывную пятую колонну в оборонной системе НАТО (18). И здесь вершина интересов – не судьбы людей, а те же пресловутые оборонные системы и фланги.
И хотя в те годы все протесты, движения, восстания, случившиеся в странах – союзниках СССР, были задавлены, мастерски разработанная и осуществленная Алленом Даллесом операция имела далеко идущие последствия для социалистического блока. Ее глубинные линии действовали в течение десятилетий и в конце концов взорвали систему европейского социализма. Конечно, нельзя считать, что операция «Раскол» вызвала «холодную войну», но она превратила ее в жестокую, кровавую драму, подорвала доверие к Советскому Союзу. А Даллес вошел в современную историю как выдающийся мастер международной провокации. И на нем тоже муки и кровь и тех людей, что принадлежали к руководству восточноевропейских стран, и тех, кто был в центре событий 1956 года в Венгрии и 1968 года в Чехословакии.
Это один стиль – стиль ЦРУ, взращенный американскими националистически-эгоцентристскими интеллектуалами (по выражению бывшего канцлера ФРГ Гельмута Шмидта), к которым принадлежал и Аллен Даллес. Этот стиль просматривается в самых «ярких» акциях ЦРУ: свержение правительства Мосаддыка в Иране в 1953 году; свержение правительства Арбенса в Гватемале в 1954 году; попытка свержения правительства Фиделя Кастро на Кубе в 1961 году, после чего Даллеса отправили в отставку; государственный переворот в Доминиканской Республике; военный переворот в Бразилии; подготовка вооруженной агрессии против Вьетнама; заговор против правительства народного единства в Чили, частью которого стало убийство победившего на выборах кандидата от движения Народное единство президента Сальвадора Альенде. Разве могло ЦРУ приветствовать книгу С.Стивена, которая предъявила миру этот самый «цэрэушный» стиль, у истоков которого стоял Аллен Даллес?
В начале 50-х годов прошлого века среди руководящей американской элиты господствовало мнение, что СССР занимается подрывной деятельностью по всему миру и США должны принять этот вызов. Лучше всех тогда выразили позицию страны в комиссии Гувера: «Эта игра не имеет правил. Принятые нормы человеческого поведения не годятся. Мы должны учиться проводить подрывную работу, совершать диверсии, уничтожать наших врагов более хитрыми и эффективными методами по сравнению с теми, которые используются против нас» (19).
Конечно, комиссия ничего нового не открыла. ЦРУ так и действовало. А советское МГБ-КГБ? Явно недотягивало. И если бы прозвучал глас высшего арбитра, обращенный к обоим игрокам: «Карты на стол, господа-товарищи!» – скорее всего МГБ-КГБ предъявить было бы нечего по разделу тайных подрывных операций. В авторитетные свидетели возьмем профессора колледжа Магдалины в Оксфорде Р. Джонсона: «Не удалось обнаружить ни одной тайной операции КГБ, сравнимой по масштабам с заливом Кочинос (попытка свержения кубинского лидера Фиделя Кастро. – Э. М.) или дестабилизацией режима Альенде в Чили. Ни одна разведка мира не может быть столь совершенной или настолько удачливой 40 лет подряд. Поэтому напрашивается вывод о том, что КГБ крайне редко прибегает, если прибегает вообще, к тайным операциям. Столкнувшись с мятежным клиентом, как США с Никарагуа или с Чили, Советский Союз предпринимает открытое военное вмешательство (Чехословакия, Венгрия) или позволяет мятежникам идти избранным ими путем (Югославия, Албания)» (20). Позже была операция в Афганистане в 1979 году по уничтожению лидера тогдашнего афганского режима И.Амина. Но она из той же практики обхождения с мятежным клиентом – практики военного вмешательства.
Но это все дела давно минувших дней. И герои их уже ушли в историческое небытие. А современность принесла трагедию в Соединенные Штаты. 11 сентября 2001 года жертвами террористов стали более 3,5 тысячи человек. Шок, поразивший нацию, перерос в волю к сопротивлению. Суть его выразил президент Дж.Буш: война против терроризма. В этой войне США заручились поддержкой стран мира, в том числе России. Терроризм – самая страшная опасность современности. Начало борьбы положено операцией в Афганистане, где базировалась главная террористическая организация «Аль Каида». Новые операции ждут своей очереди. Но нужна идеология борьбы. И в США вырабатывают Доктрину национальной безопасности, озвученную в сентябре 2002 года президентом страны Дж. Бушем. Главная идея – распространение демократических ценностей, которые провозглашаются главными неоспоримыми ценностями цивилизации. Их защитой объясняется «крестовый поход» на терроризм как одно из основных проявлений мирового зла. Отныне Америка переходит от политики сдерживания к стратегии превентивности. «Мы будем защищать США, американских граждан и их интересы дома и за рубежом путем выявления и уничтожения угрозы до того, как она достигнет наших границ… Мы не будем колебаться и станем действовать одни и, если это нужно, на опережение террористов» (21). Стратегия превентивности нацелена на распространение демократических ценностей и их защиту от «плохих» стран и от «плохих» парней. И отсюда весь мир поделен на «хороших» и «плохих», которых определяет одна держава, готовая единолично распоряжаться судьбой народов и государств. Опять ситуация, когда благородные цели затмевают прямолинейные, националистически-эгоцентристские, да еще при этом превентивные методы.
