– Вы полагаете, что веса и авторитета Пастора хватит, чтобы обеспечить такое решение руководства ОУН?
– Националисты уже организовали ряд диверсий под Тернополем и в Закарпатской области. Пастор передал нам всю информацию об этом. Группы УПА решились на открытое вооруженное выступление и понесли тяжелейшие потери в боях с частями Красной армии и войсками НКВД. Сейчас такой приказ будет своевременным. Позже, когда мы начнем уничтожать блокированные бездействующие боевые группы УПА, в штабе ОУН могут вспомнить, кто был его инициатором и горячим сторонником.
– Вот поэтому мы и предлагаем сделать второй ход, – добавил Овчинников. – Пастор считает, что руководство ОУН вскоре направит его на Украину. Он должен будет организовывать диверсионно-террористическую деятельность и готовить кадры. Так он сумеет уйти из Кракова, а здесь, на месте, будет работать под нашим прикрытием. Для этого подготовили приказ и просим вас рассмотреть его. Мы предлагаем организовать в Ровно штаб по борьбе с украинскими националистами, направить в его распоряжение две бригады внутренних войск НКВД и пару десятков оперативных групп, состоящих из офицеров военной контрразведки СМЕРШ, НКВД и НКГБ. Создать несколько отрядов из партизанской дивизии Ковпака, подлежащей расформированию, включить в них самых опытных бойцов, воевавших ранее в данных районах. На местах сформировать истребительные батальоны, группы содействия органам НКВД и милиции, которые всегда можно будет привлечь к проведению любой боевой операции. Но самая главная наша задумка состоит вот в чем. Мы предлагаем создать достаточное количество ложных боевых групп ОУН. В них войдут как бывшие партизаны, так и недавние националисты, добровольно перешедшие на нашу сторону. С помощью этих подразделений, которые будут вступать в контакт с настоящими группами УПА, мы станем выяснять силы и места дислокации бандитов, а потом согласованными действиями блокировать целые районы и уничтожать противника.
– Значит, Пастор надеется на то, что руководство ОУН направит его на Украину как представителя штаба и главного эксперта по организации диверсий и террора?
– Так точно! Именно этим ему и придется заняться. Фактически он будет координатором действий всех наших оперативных групп и партизан, замаскированных под националистов.
– Есть и еще одна причина, по которой нам срочно нужно выводить Пастора из операции, – добавил Судоплатов. – Все мы знаем, что одиннадцатого февраля адмирал Канарис был снят фюрером со своей должности. Абвер теперь частично подчинен Главному управлению имперской безопасности. У Пастора больше нет прикрытия, которое прежде обеспечивал ему старший офицер немецкой военной разведки. Теперь им займется СД. Абвер мы за время войны переиграли по всем статьям. СД – структура куда более серьезная. Обмануть ее будет намного сложнее. Пастора надо забирать.
Борович понял, что Москва не хочет оставлять его в Кракове. Ридель был отозван в Берлин. Михаил видел, что штаб ОУН скоро придется отводить из Кракова, потому что вермахт откатывался все дальше на запад.
Борович какое-то время сомневался в целесообразности проведения операции по его выводу из центра, которую разработала в мельчайших подробностях Москва. В конце концов он понял, что это вполне разумный ход. Ведь речь шла не о нем лично, а о полном уничтожении националистического подполья на обширной территории юго-запада Украины.
«Две-три аналогичные операции, и с оуновцами будет покончено, – решил Михаил. – Пожалуй, в Москве не ошибаются, да и информации у них побольше, чем у меня. Если в разработку данного дела включился Судоплатов, то это значит, что там действительно серьезно поработали аналитики. Они наверняка считают, что нынешний заграничный центр ОУН большой силы не имеет. Он сам по себе не особо опасен. Однако этого нельзя сказать об отрядах УПА, распространившихся едва ли не по всей Украине. Эти озлобленные, кровожадные негодяи таятся по медвежьим углам. Они прокляты всеми, от мала до велика, принесли горя мирным гражданам ничуть не меньше, чем фашисты».
Борович стал готовить почву. В разговорах с начальством, в частных беседах с другими сотрудниками центра он постоянно пускался в рассуждения о том, что боевые группы УПА, действующие на Украине, явно разобщены, их операции не согласованны, отсюда и большие потери. Нужно временно затаиться, исчезнуть, изучить обстановку, выработать новую тактику, подготовить бойцов. Ну а самое главное состоит в том, что нельзя больше нести такие дикие потери.
Видимо, подобные мысли вертелись не только в голове Боровича. Еще несколько сотрудников, имевших боевой опыт, вслух высказывались аналогичным образом.
Уже через неделю руководство УПА, раздраженное значительными потерями, было готово рассмотреть конкретные предложения по засылке на территорию Советской Украины эмиссара центра. Кандидатура Боровича, зарекомендовавшего себя как лучшего специалиста, человека, которому доверял сам Роман Шухевич, разумеется, всплыла сама собой.
Потом был инструктаж, согласование перехода через позиции вермахта. Борович по рации оговорил с подпольем маршрут, проложенный днестровскими заболоченными поймами, позволяющий избежать столкновения с боевым охранением Красной армии.
При этом Михаилу пришлось убеждать своих не столь опытных руководителей в том, что переход придется совершать в непредсказуемых условиях. Советские войска двигаются на запад очень быстро. Там, где ему доведется переходить передовую, сейчас практически нет долговременных оборонительных позиций. Ни Красная армия, ни части вермахта, откатившиеся назад, скорее всего, не успеют оборудовать и занять их. В любой момент может прозвучать боевой приказ, и Красная армия перейдет в новое наступление. Понятие «линия фронта» там теперь почти не имеет значения.
Потом в центр прибыл высокий белобрысый гауптштурмфюрер в черной форме СД и щегольских сапогах. Он долго изучал личное дело Боровича и двух бойцов, которые должны были идти с ним для охраны и помощи.
Вечером в комнату Боровича пришла Стелла.
– Миша, ты только молчи, не перебивай меня, – горячо проговорила женщина, пока Борович торопливо натягивал френч поверх нательной рубахи. – Ты намекал мне на возможную разлуку, ссылался на военную необходимость. Только я знала, о чем ты говоришь. Пусть это для тебя не будет неожиданностью, но принято решение. Я иду с вами!
– Что? – Борович уставился на Стеллу и медленно опустился на стул. – В штабе кто-то совсем сошел с ума?
– Нет, наоборот, Михаил! Ты будешь вести тяжелую, нечеловеческую борьбу. Ты готов рисковать жизнью, но поверь мне, победа завоевывается не только с оружием в руках, но и с пером. Слово, произнесенное вовремя, сказанное в тяжкие для него дни, доходит до человека быстрее, глубже проникает в его сердце. Правильное слово, продуманное. Пока мы здесь сочиняем листовки и воззвания, переправляем их на Украину, проходят дни, недели, а то и месяцы. Мы опаздываем. А там, рядом с тобой, я буду все делать вовремя. Ты же знаешь, что я смогу, я сильная!
Борович смотрел на Стеллу с удивлением и восхищением. Он в который уже раз сожалел о том, что она находится в стане врага. Эта удивительная энергичная женщина могла бы принести много пользы своей стране. Ведь она родом из окрестностей Львова. За все это время он так и не попытался открыть ей глаза на истинное положение вещей.
