— Может быть, если ты назовешь себя, — терпеливо вопрошал молодой жрец, — я мог бы спросить учителя…
— Я…меня зовут… — В старческом голосе послышалась нерешительная интонация с некоторой примесью ярости. — Проклятье, я же помнил это еще вчера!..
Танис услышал нетерпеливый стук деревянного посоха о каменные ступени храма, а старческий голос взял на два тона выше:
— Я — весьма важная персона, молодой человек, и не привык, чтобы со мной обращались подобным образом! Возмутительно! Убирайся с моей дороги, иначе я могу сотворить что-нибудь такое, о чем сам потом пожалею. То есть я хотел сказать — ты пожалеешь! Короче, один из нас пожалеет…
— Мне очень жаль, господин, — повторил жрец, явно теряя терпение. — Но пока ты не назовешь свое имя, я не могу тебя пропустить.
Послышалась какая-то возня, затем наступила непродолжительная тишина, и до слуха Таниса донесся зловещий звук — сухой шелест торопливо переворачиваемых страниц. Улыбаясь сквозь слезы, полуэльф толкнул дверь и выглянул наружу.
Картина, открывшаяся ему, и в самом деле была весьма подозрительной. На ступенях храма стоял старый маг в мантии мышиного цвета, а его волшебная шляпа, казалось, готова была свалиться с головы при первой же возможности. Свой простой деревянный посох он прислонил к стене храма и, не обращая никакого внимания на покрасневшего от негодования жреца, перебирал страницы своей колдовской книги, невнятно бормоча:
— Огненный шар…огненный шар…с чего же начинается это дурацкое заклинание? А может, превратить его в жабу?..
Танис осторожно положил руку на плечо жреца.
— Он и в самом деле очень важная персона, — сказал рыцарь негромко. — Пропусти его. Всю ответственность я беру на себя.
— Это он-то? — Жрец все еще сомневался. Заслышав голос Таниса, старик быстро поднял голову и огляделся по сторонам.
— Как? — закудахтал он. — Важная персона? Где?
Увидев Таниса, старый маг вздрогнул.
— Ах, вот где она, эта важная персона!.. Как поживаешь? Прости, я тебя не заметил… — Он протянул руку, но запутался в своей мантии и уронил фолиант себе на ногу. Наклонившись за ним, он сшиб свой посох, который покатился вниз по ступенькам с сухим деревянным стуком. В довершение всего шляпа все же слетела с головы старика, и он едва не упал, пытаясь подхватить ее на лету. Танису и жрецу понадобилась вся их сноровка, чтобы собрать вещи и не дать старику что-нибудь себе повредить.
— О моя нога! — запричитал маг, приплясывая на месте. — Я едва не оступился! Дурацкий посох, идиотская книга. А где моя шляпа?
В конце концов ему удалось более или менее сосредоточиться — ровно настолько, чтобы сначала убрать магическую книгу в сумку на поясе, а затем натянуть на голову шляпу (сначала он попытался проделать эти действия в обратном порядке). К несчастью, шляпа немедленно съехала ему на самые глаза.
— Я ослеплен богами! — с благоговейным трепетом заявил маг, ощупывая руками пространство вокруг себя, очевидно, в поисках посоха.
Однако поразившую его слепоту оказалось довольно легко исцелить. Молодой жрец — поглядывая на Таниса с явным недоверием — осторожно сдвинул шляпу старику на затылок. Маг наградил его раздраженным взглядом, брошенным из-под седых кустистых бровей, и снова обратился к Танису:
— Важная персона? Так ты…тебя…Скажи-ка, нам приходилось встречаться раньше?
— Разумеется, — ответил Танис. — Только та самая важная персона, о которой я говорил, это ты, Фисбен…
— Я? — От удивления старый маг даже слегка покачнулся, затем негодующе фыркнул и с неодобрением воззрился на младшего жреца.
— Ну да, конечно. Говорил я тебе? А теперь посторонись, посторонись!
Войдя в двери храма, старик повернулся и посмотрел на Таниса из-под полей своей помятой шляпы. Задержавшись на мгновение, маг положил руку на плечо рыцаря. Дурашливое выражение сползло с его лица, и он пристально и внимательно заглянул Танису в глаза.
— Ты никогда в своей жизни не переживал столь страшных часов, полуэльф, — сказал он мрачно и торжественно. — Но надежда есть, и любовь должна победить…
С этими словами он отошел в сторону и немедленно врезался в шкаф. Двое жрецов, выбежавших из-за угла, поспешили к нему на помощь и под руки повели старика в глубь храма.
— Кто же он такой? — недоуменно спросил у Таниса младший жрец, глядя вслед удаляющейся процессии.
— Друг Элистана, — пробормотал в ответ рыцарь. — Его старый друг…
Он уже почти спустился со ступеней, когда до его слуха долетел пронзительный вопль:
— Где моя шляпа?
Глава 8
— Крисания…
Вместо ответа раздался лишь низкий, протяжный стон.
— Тише, тише, теперь все в порядке. Тебя слегка ранили, только и всего.
Выпей лекарство, оно снимет боль…
Рейстлин достал из мешочка травы и высыпал их в кружку с кипящей водой.
Приподняв Крисанию с кучи окровавленных листьев, служивших ей подстилкой, он поднес целебное питье к ее губам. Молодая женщина глотнула обжигающую горькую жидкость, лицо ее сразу разгладилось, а глаза открылись.
— Да, — прошептала она с благодарностью. — Мне уже лучше…
— Теперь, — продолжил Рейстлин ровным голосом, — ты должна помолиться Паладайну, чтобы он исцелил тебя до конца, праведная дочь. Нам нужно идти дальше.
— Я…я не знаю, Рейстлин. Я так ослабела, а Паладайн так далеко…
— Молиться Паладайну? — раздался вдруг суровый голос. — Ты кощунствуешь, Черная Мантия!
Рейстлин нахмурился и раздраженно поглядел вверх. Глаза его непроизвольно расширились.
— Стурм! — ахнул он.
Но рыцарь не слышал его. Он в упор глядел на Крисанию, со страхом и благоговением наблюдая, как на глазах затягиваются глубокие раны на ее теле.
— Колдовство! — воскликнул он, вынимая из ножен меч. — Ведьма!
— Нет, — молодая женщина подняла голову. — Ты ошибаешься, рыцарь, я не ведьма. Я — жрица великого Паладайна. Посмотри на медальон, который я ношу на груди…
— Ты лжешь! — свирепо перебил ее Стурм. — Жрецов больше нет. Все они исчезли незадолго до Катаклизма. К тому же, будь ты истинной жрицей Светоносного, разве ты путешествовала бы вместе с черным магом, несущим одно лишь зло?
— Стурм, это я, Рейстлин! — Маг вскочил на ноги. — Погляди на меня! Ты меня не узнаешь?
Молодой рыцарь немедленно повернулся к нему, держа сверкающий клинок в опасной близости от горла Рейсшина.
— Я не знаю, какими колдовскими способами ты узнал мое имя, Черная Мантия, но смотри: если ты произнесешь его еще хоть раз, это может для тебя плохо кончиться. Здесь, в Утехе, с ведьмами и колдунами не очень-то церемонятся.
