Прикинув расстояния по рубежам и ориентировочную скорость движения подразделений по этапам боя, Крастер пришел к мнению, что данный замысел будет оптимален. Последним штрихом стала правка плана от взводного сержанта, посоветовавшего командиру:
– При всем уважении, сэр! Рекомендовал бы поднять Мюллера из дорожной котловины после того, как мы двинем из леса и красные нас обнаружат, лучше даже стрельбу начнут. Обнаружат атаку с фронта – коммунистам станет не до них. Здесь от опушки до опушки триста метров, три десятка корейцев наши тридцать штурмовых винтовок даже с ходу на перекатах задавят.
Крастер задумался.
– Ганни, вы имеете в виду, что на этой дистанции пистолеты-пулеметы красных будут неэффективны?
– И это тоже, сэр.
– А что ещё? Я обдумывал этот вариант, боюсь, что в нем нас на сотню метров подпустят, прежде чем огонь открыть.
– До этого, конечно, доводить не надо, сэр. Я о том, что против нас типичные азиатские комми, даже не «красноиваны», лейтенант. Здесь не учения, и морские пехотинцы здесь только мы одни. Боевой дух и храбрость у них есть, и, я бы сказал, неплохие, но нашей подготовкой и вооружением даже не пахнет. Не усложняйте, переоцените противника, сэр.
Крастер благодарно кивнул взводному сержанту и решил ещё раз обдумать свои будущие действия.
Сержант, все правильно поняв, отвернулся от командира и немедленно вызвал у того невольную улыбку, найдя какого-то неудачника, что, по мнению О’Нила, стремился не только убиться сам, но и захватить с собой парочку товарищей. Крастер с некоторым усилием отвлекся от открывшегося шоу и вернулся к своим мыслям, ответственность за жизни морских пехотинцев ложилась на лейтенанта настоящей могильной плитой.
* * *
Как и в предыдущих вариантах боя за рощу, купившиеся на провокацию и вступившие в фронтальную перестрелку с морпехами коммунисты очень быстро об этом пожалели. Прежде чем они откатились вглубь рощи, совершенно прекратив ответный огонь, по оценке Крастера одними убитыми и тяжелоранеными северокорейский взвод потерял до десятка человек минимум. Можно было даже сомневаться, сможет ли северокорейский офицер их выгнать к опушке вторично, чтобы встретить атаку морских пехотинцев. Лейтенант надеялся, что сможет, это бы очень многое упростило.
Несмотря на внешний ужас зрелища идущих в атаку в рост двух отделений морпехов, ни Крастер, ни его сержанты больших потерь не ожидали. Назначенные личному составу ориентиры, определенная и доведённая до морпехов дистанция ведения огня, распределение секторов обстрела, перебежки только под взаимным огневым прикрытием, сто процентов вооружения, оснащенного оптическими прицелами, хорошая огневая подготовка, обеспеченность личного состава средствами индивидуальной бронезащиты и предварительная обработка огнем винтовок и гранатометов противоположной опушки давали на это все основания. Третье отделение удачно проскочило к дорожной выемке и готовилось к броску к вершине по сигналу командира взвода. Моментом сигнала лейтенант выбрал первый выстрел красных, либо рубеж двухсот метров до опушки рощи на перевале.
Краснокорейский лейтенант помог ему выбрать первый вариант. Крастер даже облегченно выдохнул, когда какой-то нервный коммунист разразился длинной неприцельной очередью из ППШ. Вариант, что его отделения примут огнем в упор прямо перед опушкой, был куда более неприятным, для нейтрализации таких действий противника третье отделение должно было действовать с некоторым опережением основных сил взвода.
– Три-два, это Мародер-два, вперед!
– Вас понял, Мародер-два, приступаю.
Нервничавшие корейцы, не жалея патронов, вели малоэффективный огонь длинными и короткими очередями. Морпехи отвечали сериями частых одиночных выстрелов стоя или с колена. Командиры огневых групп из своих гранатометов в ходе выдвижения не постеснялись кинуть коммунистам ещё по паре-тройке осколочных гранат.
Казавшаяся психической атака в рост перебежками под взаимным огневым прикрытием, помимо психологической проблемы поднятия стрелков под плотным огнем, коли им позволили упасть на землю, решала проблему максимальной эффективности MTV морских пехотинцев. Фронтальные пластины данных «модульных тактических жилетов» с гарантией держали даже бронебойные пули русских и японских винтовок и пулеметов, не говоря уж о пистолетах-пулеметах. При попытках залечь или передвигаться согнувшись, под поражение бы попадали голова, шея и плечи, металлокерамическими пластинами не прикрытые. Если оценить уровень защиты, то «лёгкий шлем»
[43] даже пистолетом-пулеметом ППШ должен был пробиваться с достаточно высокой дистанции и с вполне понятным эффектом для его содержимого. Выбор между уменьшением площади проекции, понижавшим вероятность поражения при одновременном повышении средней тяжести ранений, и повышением вероятности поражения с резким снижением летальности полученных ран и возможностью вести ответный огонь, Крастер, конечно же, сделал в пользу второго варианта.
Сам выбор способа атаки перекатами по отделениям (одно стреляет, другое совершает перебежку) вместо перекатов огневых групп или парами внутри них был им выбран по банальной причине сохранения возможности управлять взводом. Чувство долга морских пехотинцев – это великолепная штука, но лично он предпочитал управлять атакой, а не плыть в ней по течению. В данном случае в системе управления боем использовались всего лишь две единицы управления – присутствие командиров огневых групп в бою было чисто техническим.
Выбор способа действий оправдался полностью. До возникновения на северной опушке рощи третьего отделения, выскочившего на красных как чертик из табакерки, из боевых порядков атакующих с фронта отделений выпало всего лишь два морских пехотинца и устремившийся к ним на помощь взводный санитар. Бешеный огневой прессинг взвода и бронежилеты полностью себя оправдали.
Не сказать, что удар третьего отделения во фланг застиг красных полностью врасплох – в ходе выдвижения из укрытия дорожной выемки в этот раз по ним уже стреляли несколько коммунистов с ручным пулеметом. Вот только этого было мало. Подчиненные Мюллера расстреляли пытавшийся их остановить дозор, о котором краснокорейский лейтенант все же побеспокоился, но будучи отвлечен атакой с фронта, не смог их вовремя остановить. В итоге Мюллер выкосил выдавленное вглубь рощи левофланговое красное отделение, а остальные коммунисты внезапно решили, что этого с них хватит, и просто кинулись наутек. А испугавшийся глупых потерь Мюллер до подхода основных сил взвода взял… и не рискнул их преследовать.
После обнаружения, что противник исчез, бросив убитых и тяжелораненых, которых, впрочем, тут же добили, Крастер оказался немного разочарован. Несмотря на всё искреннее желание выразить сержанту свое неудовольствие недостатком у него агрессивности, по уму следовало заткнуться и помолчать: Мюллер все сделал правильно, лес – это не иракская пустыня, а в эффективности ППШ на короткой дистанции лейтенант уже имел повод убедиться неоднократно.
