Данным решением лейтенант нивелировал угрозу глубокого обхода занимающего Ближнюю взвода и его там окружения, со свободным выходом коммунистов к вертолёту, что было лишним. «Стеллиен», чтобы он не попал в руки противника, могли спалить не только морпехи. Сейчас с явно видимым у красных отсутствием энтузиазма можно было попробовать и в жёсткую оборону поиграть, и в роще до темноты круговую оборону занять, и даже вслед за уцелевшими разведчиками коммунистов в большом лесу укрыться. Единственное, что здесь его немного напрягало, это сосредоточенные в пункте сбора беззащитные раненые. Но это он уже проходил – при всём беспокойстве за их судьбы, скрытность медпункта давала куда большую защиту, чем винтовки боеспособных морских пехотинцев, манёвр которых раненые бы сковывали. Искать лагерь обороняющего перевал взвода у рейдового отряда северокорейцев точно не было времени.
Для боевой части подразделения в настоящий момент критическим фактором являлась противотанковая борьба, пусть даже морские пехотинцы взвода этого ещё не знали. Запас прочности пехоты коммунистов Крастер определённо выбрал, осталось разобраться только с боевыми машинами. Как? Это требовалось решить позднее, тут всё зависело от действий северокорейцев. Если же уничтожить самоходки не получится… позволять взводу погибнуть от их орудий, так и не выполнив стоящую перед ним задачу, лейтенант не собирался. Есть задачи выполнимые, а есть – нет. Пока были целы самоходки, остановить красных на перевале было делом невозможным.
Лейтенант усмехнулся. Такую за собой ошибку, как постоянную оценку реальных возможностей выполнения стоящих перед подразделением задач и их выполнение по схеме максимум от возможного, а не гибели в процессе достижения нереального, он пока ещё не отмечал.
* * *
Даже после подхода самоходок красные корейцы никуда не торопились. Довольно быстро выяснилось, почему – атаковать по левому флангу, по рощам, они не собирались. Подтягивали тяжелое вооружение и выводили пехоту из леса на склоне высоты 403, где те находились после атаки. Крастер ухватил радиостанцию:
– Четыре-два, это Мародер-два. Укройся и не дыши, рядом с тобой сейчас появятся гости.
– Четыре-два. Понял вас, сэр. Прием.
Базовый лагерь был размещён достаточно далеко от места основных событий, однако позволять раненым привлекать к себе излишнее внимание было более чем лишним. Попутно можно было отозвать дозор, смысл его нахождения в Ближней потерялся окончательно. Тем более что противника там давно уже не наблюдалось. Тернер докладывал, что все исчезли после того, как он подстрелил нескольких наглых северокорейцев. Впрочем, парень имел некоторую слабость приврать, так что в таких вопросах Крастер ему сильно не верил.
В конечном итоге ситуация возвратилась к взводу, занявшему оборону в роще Зелёная, и наступающим на нее коммунистам, и только от Крастера теперь зависело, не случится ли и в этом варианте очередная перезагрузка.
Как он и ожидал, командир коммунистов предпочел укрыть свою, надо сказать, изрядно поредевшую пехоту в лесу. Самоходки, на начальном этапе прикрывавшие выдвижение, выставив стволы в направлении Ближней, всё так же следовали эшелонированием вправо – события, как уже не раз Крастером отмечалось, то и дело стремились свернуть на проторенную дорогу. Прикрывавшие самоходки стрелки в этот раз на СУ-76 не сидели, продвигались рядом с машинами пешком, прикрываясь броней. Шесть расчетов тяжелых пулеметов и обе пушки, точно так же, как раньше, двигались вслед за ними.
Времени, чтобы окопаться и замаскировать окопы для взвода, хватало, даже запасных успели нарыть. Несвоевременного обнаружения Крастер не боялся. Исходя из действий врага было понятно, что тот попытается охватить, как ему кажется, находящихся в Ближней морпехов, очень вероятно предполагая, что также занят и гребень перевала. Без уничтожения занимающих перевал сил командир северокорейцев не мог протащить по дороге обоз с перевозимым там имуществом и боеприпасами – без которых в тылу южнокорейского полка делать им было решительно нечего. Оставшаяся без перевозимых на повозках патронов, тяжелых пулеметов и минометов пехота боевой ценности в полноценном общевойсковом бою иметь не могла. На красного командира тоже давили условия, в которых он мог выиграть.
Результат боя определялся одним – сумеют ли морские пехотинцы уничтожить самоходки коммунистов или нет.
И красные, к непритворному удивлению Крастера, предоставили ему такую возможность. По очевидным причинам не имея тактической радиосвязи, командир подразделения SPG уже близ вершины оторвался от своей продвигающейся по лесу пехоты и двинул к Зелёной с очевидным желанием занять ее самостоятельно и, надо же, так и не выдвинув свою пехоту вперед. Те по-прежнему жались к самоходкам, укрываясь за их корпусами от возможного огня и не имея никаких возможностей самим прикрыть свои СУ-76 от легкого противотанкового оружия. Все, на что те могли рассчитывать, это только торчащие над бронёй пулеметы.
Нельзя было терять ни секунды, и Крастер, буркнув соответствующую команду, подхватил трубу своего «Лоу». Расстрелять их в борт было, конечно, куда безопаснее, но нищим выбирать не приходится – самоходки шли с фронта. Благо отделения были достаточно растянуты, чтобы морпехи непосредственно перед стволами могли не маячить.
До определенного Крастером рубежа самоходки, однако, не дошли, команду «огонь» спровоцировал пулеметчик первой машины – видимо, обнаруживший кого-то из морпехов, испуганно засуетившийся и давший длинную очередь. Очередь видимого эффекта не принесла – уже разложивший гранатомет в боевое положение взводный сержант без команды нажал на спуск и всадил в машину гранату. Долей секунды позже рядом попала вторая, на броне плеснул взрыв М433… и остановившуюся машину как-то разом охватило пламя. Заживо горящий водитель успел открыть люк, но не сумел вылезти прежде, чем его охватило пламя. Он дергался в проеме и истошно кричал, что было слышно при всем шуме завязавшегося боя.
Средняя самоходка, несмотря на высокую дистанцию тоже пораженная первым залпом, стояла, истекая с каждой секундой густеющим дымом. Морпехи не смогли сжечь только третью, которая, изменив курс и поливая опушку трассерами из шкворневого пулемета, укрылась за подбитыми СУ-76. Прикрывавший машины пехотный взвод не разделил судьбу самоходных орудий, пожалуй, только из-за уцелевшей самоходки, все же сумевшей прикрыть их огнем. Чуть позже подключились пулеметы и орудия снизу и пехота из леса.
Уцелевшую СУ-76 в ходе дальнейшего боя спалить так и не удалось, пусть даже из подствольника в рубку кто-то из морских пехотинцев ей все же угодил. Это оказалось достаточно убедительным, чтобы та, продолжая бесприцельно стрелять, откатилась назад к пулемётчикам, уже не видя того, что Крастер тоже оттянул морских пехотинцев вглубь рощи.
Пехота северокорейцев в лесу после прекращения перестрелки никакой активности не проявляла, так что можно было подвести итоги отбитой атаки.
У Крастера в этой короткой стычке выбыло сразу семь человек, четверо из них убитыми. Если точнее, сразу были убиты только трое, четвертый – взводный сержант Юджин «Скала» О’Нил в лучший из миров только отходил, но сидевший рядом с ним измазанный кровью Соренсен уже беспомощно разводил руками. Близкий взрыв трёхдюймового снаряда слишком сильно искромсал ганни осколками. Комендор-сержант не умер на месте только из-за своего MTV.
