– Мистер Джекаби, – сказала я, – по дороге домой я тоже кое с кем встретилась.
– Кстати о жертвах, – продолжал он, не обратив внимания на мои слова. – У меня возникла одна мысль по поводу убийцы миссис Бомон…
– Это был тот бледный мужчина. Павел.
– Да-да, именно. Я предполагаю, что наш бледный мужчина может оказаться существом под названием «лилу». О них упоминается в древних аккадских и шумерских мифах. В некоторых еврейских текстах их называют детьми Лилит. О Гильгамеше говорили, что он сын лилу.
– Он вампир.
– Нет. Хотя я знаю, что таково было ваше первое предположение, но оно слишком очевидно. Я обладаю гораздо большим опытом в таких делах, и самый очевидный ответ редко оказывается верным. Видите ли, лилу, хотя о них известно гораздо меньше, в большей степени причастны…
– Он вампир. Он сам так сказал.
– …причастны к истории… – Джекаби наконец замолчал, словно в его голове внезапно перестали вращаться шестеренки занимавшей его мысли. – Кто вам сказал?
– Павел. Бледный мужчина. Вампир. Мы с ним разговаривали. Он не убил меня каким-нибудь зверским способом, хотя вашей заслуги в этом нет. Вы в это время изволили болтать с уличными мальчишками.
Джекаби открыл рот, но, не найдя никаких подходящих слов, снова закрыл его.
– Он не такой, каким я ожидала увидеть вампира, – продолжила я. – Ну, знаете, в обычных страшилках вампиры такие элегантные, загадочные, по-своему очаровательные. Павел же просто немного неопрятный мужчина в черном пальто. Вблизи его кожа выглядит еще более мерзко. Не просто бледная, а даже с какой-то синевой на подбородке и вокруг глаз.
– Экхимоз. Обычное явление у нежити. Ливор мортис, или трупные пятна, образующиеся, когда сердце перестает биться. Вы с ним говорили?
– Да. И он точно тот, кого мы ищем. У него нет клыка с левой стороны.
– Вот откуда одиночный прокол на теле жертв.
Я кивнула.
– Он работает на каких-то «покровителей», и их дела еще не закончены. Сейчас они разыскивают еще одного ученого.
Я вынула из кармана портрет Оуэна Финстерна и протянула его детективу. Джекаби его лицо было незнакомо, как и мне. Я изложила гнусное деловое предложение вампира и его обещание рассказать все, что он знает о Дженни и о ее женихе, в обмен на сотрудничество.
Сведя брови, Джекаби обдумывал информацию.
– Дженни не должна знать об этом, – прошептал он.
– Что? Сэр, вы же не можете вечно скрывать от нее подробности ее же собственного дела.
– Это первая стоящая зацепка за десять лет, а мы не можем воспользоваться ею. Для мисс Кавано это станет бессмысленной пыткой.
Я вздохнула. В его словах была своя правда.
В конце концов, все началось с расследования убийства Дженни, но каждая ниточка вела к еще большему количеству ниточек, они множились, и уже становилось невозможно удержать их все вместе и не перепутать. Пропажа Говарда Карсона и ученых сама по себе была загадочной, но потом всплыли столь же непонятные случаи исчезновения Корделии Хул, мисс Уик и ее ребенка, не говоря уже о коте Хаммета и о крысах из канализации. А теперь еще и некий Оуэн Финстерн, кем бы он ни был, которого мы, по мнению Павла, должны были найти. Мне казалось, что эти ниточки уже никуда не ведут, разве что к еще более запутанному клубку.
– Все должно быть не так, – подумала я вслух.
В ранней юности при свете свечей я прочитала немало историй о зловещих тайнах, и у меня имелось вполне четкое представление о том, как должна выглядеть работа детектива. Так где же все эти кусочки пазла, подходящие друг к другу и рисующие общую картину? Где все те зацепки, благодаря которым картина становится яснее?
– И как же, по-вашему, все должно быть?
– Ну, не знаю. Подчиняться законам логики? А все происходящее сейчас похоже просто на какое-то безумие.
– Прекрасное безумие, – усмехнулся Джекаби и подмигнул, напоминая: – Мы же до сих пор находимся в картине Моне, не так ли? Проявите терпение. Картина вокруг нас. В свое время мы найдем ответы для мисс Кавано, – добавил он чуть тише.
– Я знаю, она вам не безразлична.
– Конечно, не безразлична.
– Тогда вам следует иногда говорить ей об этом. Или сказать хотя бы однажды. Пока не стало слишком поздно.
Джекаби посмотрел на меня исподлобья, и я предпочла сменить тему.
– Так каким будет наш следующий шаг?
– Отдых. Завтра вечером мы воспользуемся своими зацепками и отправимся исследовать лес на западе. Желательно уже с наступлением сумерек, чтобы разглядеть огни.
Прекрасно. Как будто мне не хватило темноты городских переулков. Конечно же, после этого мы должны отправляться в ночной лес, куда же еще?
Глава двенадцатая
Утром я проснулась от отдававшегося в голове ритмичного стука. Мне показалось, что даже кожа у меня на висках вибрирует. Впечатление было такое, как будто кто-то колотит по стенам молотом. Я села и протерла глаза. Стучало не у меня в голове. Кто-то действительно колотил молотом по стенам.
Я быстро оделась и, поразмыслив минуту, положила странный камешек и портрет изобретателя в карман, а потом спустилась по спиральной лестнице. Пусть мы и не собираемся никого выслеживать по заданию каких-то таинственных злодеев, но мне подумалось, что будет лучше держать эти вещи под рукой. Когда я оказалась на первом этаже, стук уже прекратился, но из лаборатории доносились раздраженные голоса.
– Не станете же вы ожидать, что я буду сидеть взаперти в своей комнате, пока вы тут творите все, что вам вздумается. Это все еще мой дом!
– Вот именно! – возражал Джекаби.
Я осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Посреди комнаты в облаке гипсовой пыли стоял Джекаби, опираясь на молот. Дженни парила между ним и дырой в стене примерно в фут диаметром. Потрескавшиеся голые кирпичи рассыпались, пропуская через себя лучи солнца. Еще один-два удара, и сквозь отверстие можно было бы увидеть сад.
– Вот несносный человек! Вы можете пойти куда угодно в этом необъятном мире. А у меня есть только этот дом! Вы что, и в самом деле хотите довести меня до предела? – требовательно и сердито вопрошала Дженни.
– В настоящее время я хочу, чтобы вы всего лишь отошли чуть в сторону. Точнее, отплыли. Отпарили.
– Ах! – всплеснула руками Дженни и тут заметила меня. – Он невозможен! Эбигейл, прошу тебя, убеди этого человека перестать ломать мой дом! По крайней мере, когда я ломаю какие-то свои вещи, я делаю это не нарочно!
– Сэр? – неуверенно спросила я. – Что вы делаете?
– Я передумал, мисс Рук. Я был против того, чтобы мисс Кавано постаралась расширить зону своего взаимодействия с окружающим миром, но, пожалуй, именно это ей сейчас и необходимо. Скоро мы с вами будем чрезвычайно заняты, так что осмотрительность и практичность требуют, чтобы мы дали мисс Кавано небольшое задание, которое не позволит ей скучать во время нашего отсутствия. Праздность и бездействие еще никому не шли на пользу. Неизвестно, когда ей потребуется напрячь свои метафизические мускулы. Подготовка не повредит.
