Чарли медленно моргнул.
Я глубоко вздохнула.
– В прошлую субботу пульт от телевизора оказался в холодильнике, а когда я вернулась со смены, работала посудомойка. Когда я пришла с работы в четверг, работал телевизор в моей спальне. Я выключила его, перед тем как уйти. Так что есть только три варианта: либо в моей квартире поселился призрак, либо там без моего ведома живет еще кто-то, либо я схожу с ума. И последнее, кстати, уже не кажется мне невозможным.
Мой нервный смех эхом пронесся по тихой палате. Правда в том, что меня пугали эти странности. Я рассказала о происходящем маме, с которой болтала по пути к Чарли, и она решила, что это точно проделки призрака. Хотя я и не видела привидений, все же я в них верила. Слишком уж много людей – здоровых, нормальных, совершенно адекватных – утверждало, что встречало их. Не может быть, чтобы хотя бы часть из этих свидетельств не была правдива. Но раньше в моей квартире ничего не происходило. С чего вдруг привидение решило начать свои проделки именно сейчас? А может, оно и раньше хулиганило, просто я этого не замечала? Боже, мне было страшно думать, что в моей квартире живет призрак.
Мне стоило купить в магазине побольше соли, желательно целое ведро. Соль помогала ребятам из «Сверхъестественного».
Вздохнув, я вытащила картину, которую принесла с собой, и показала ее Чарли. Я изобразила еще один пейзаж, на этот раз пляж городка Рехобот-Бич, куда родители возили нас летом. Песок на холсте блестел, словно на нем были рассыпаны тысячи крошечных бриллиантов. Рисовать океан было интересно, но он получился не совсем точно.
Потому что ни один океан не мог тягаться глубиной с глазами Риса.
Мне нужна была помощь.
Чарли не взглянул на картину, поэтому я встала с кресла и повесила ее на стену рядом с рисунком Берлоги Дьявола. Затем развернулась и потерла руками лицо. Без очков я чувствовала себя странно. Мне казалось, что я голая. М-м-м, голая. Я сразу подумала о Рисе.
Мне очень нужна была помощь.
Опустив руки, я едва сдержала желание побиться головой о стену. Я несколько секунд смотрела на Чарли, надеясь, что он обернется и хоть мгновение посмотрит на меня, но этого не случилось.
– Рис хочет оставить ту ночь в прошлом, – объявила я в тишине. Само собой, Чарли знал всю правду о той ночи. – Он пояснил мне, почему сожалел о случившемся. – Я усмехнулась. – Было бы гораздо проще, если бы он сказал все сразу. Он рассказал мне, что к чему, что не хочет быть мне просто другом. И довольно ясно выразился: сказал, что… стоит моего времени.
Я представила, что Чарли согласился с этим, а затем подошла обратно к креслу и упала на подушку.
– Он не сказал, что хочет стать моим парнем или что хочет со мной встречаться. Так далеко наш разговор не зашел. Но в среду ночью он пришел в бар, и мы болтали, совсем как раньше. Он со мной флиртовал. – Я подтянула колени к груди, положила на них подбородок и тяжело вздохнула. – Я не сказала ему, что на самом деле случилось. Ты ведь знаешь, он ненавидит ложь. Да и когда мне было ему рассказать? Эй, ты думаешь, что тебе перепало, но на самом деле нет. Столько времени прошло, что я не знаю, как к этому подступиться.
Чарли ничего не ответил, но я не сомневалась, что он меня понял. Исправить одиннадцать месяцев вранья было не так-то просто, но Чарли все равно велел бы мне сознаться, если бы только мог говорить.
Некоторое время я продолжала свой монолог, а затем взяла «Новолуние» и остаток времени читала вслух. Собравшись уходить, я сунула потрепанную книгу обратно в сумку и встала с кресла.
Помимо членов моей семьи Чарли был единственным, кого я по-настоящему любила. И проходить через то, что я прошла с ним… Сама мысль о том, чтобы любить кого-то столь же сильно, как я любила Чарли, и снова ощутить такую боль, безмерно ужасала меня.
Черт.
Если честно, возможно, именно этим и объяснялся мой ужасный вкус в парнях. Ни с кем из них я не планировала строить отношения. Никто из них не представлял угрозы моему сердцу, за исключением Риса, а он всегда был рядом. Пусть он и хотел со мной переспать, стоило ему узнать, что я солгала, как всему настал бы конец. Так что он тоже был неопасен. Я могла мечтать о нем и вожделеть его, но понимала, что он все равно ускользнет от меня, прежде чем я успею всерьез его полюбить.
Не отводя глаз от Чарли, я молча стояла рядом. Тени у него под глазами и на скулах были темнее. Казалось, за неделю он осунулся и стал совсем хрупким. Волосы на висках как будто поредели.
Меня захлестнуло чувство вины. Я не могла не думать, что он не оказался бы в таком состоянии, если бы я той ночью прикусила язык, просто отошла от Генри Уильямса и его приятелей и не оскорбилась его грубыми замечаниями. Не я взяла тот камень и не я швырнула его, но в некотором роде без меня все же не обошлось.
А расплачиваться за это пришлось Чарли.
У меня родилась ужасная, отвратительная мысль. Я даже не хотела ее заканчивать, но она уже успела мною овладеть. Закрыв ладонью рот, я подавила стон.
Не лучше ли ему было погибнуть в тот вечер?
Боже, я поверить не могла, что подумала о таком. Это было неправильно. Я была ужасным человеком. Но внутренний голос по-прежнему звучал у меня в голове, хоть я и приказывала ему заткнуться.
Разве это можно назвать жизнью?
Это был вопрос века. Стоя возле Чарли, я вспомнила, как Рис сказал мне, что я пытаюсь прожить его жизнь. Если уж совсем начистоту, я и правда понимала, что некоторые решения приняла только потому, что Чарли не мог их принять.
И, может быть… Может быть, потому что я…
Закончить эту мысль я не смогла.
Я почувствовала свою беспомощность. Когда я пришла, сестра Вентер сказала, что Чарли снова стал отказываться от еды. Она дала мне тарелку картофельного пюре, которое он обычно ел, но все мои увещевания съесть хоть ложку так ни к чему и не привели. Сестра сказала, что им придется кормить Чарли через трубку, если до конца недели к нему так и не вернется аппетит. Я этого не хотела. В прошлый раз он сумел ее вытащить, после чего его привязали к постели. Я ничем не могла ему помочь, но попытаться стоило.
Взяв тарелку и пластиковую ложку, я зачерпнула немного комковатой белой массы. Как только я поднесла ложку к лицу Чарли, он отвернулся. Я этого не поняла. Он не замечал моего присутствия, но при этом воротил нос от еды. Десять минут я пыталась его покормить, но в конце концов отставила тарелку на небольшой столик возле его кресла.
Обогнув кресло, я встала на колени перед Чарли, спиной к окну.
– Чарли, у меня к тебе просьба, – сказала я, и наши взгляды встретились. Это было сродни удару под дых, потому что он смотрел на меня, но меня не видел. От переизбытка чувств мне было трудно говорить. – Поешь, пожалуйста, когда тебе принесут ужин.
У него на лице не отражалось ни единого намека на эмоции.
