Тут я вспомнила о разговоре Брока и Джекса.
– Он ведет дело той девушки, которая работает в зале Брока?
– Ты о нем слышала? – спросил Рис.
– Ага. Брок заходил в бар. Он сказал… – Я поежилась. – Он сказал, ее сильно избили. Ее… – Я не могла даже договорить эту фразу.
Рис стал очень серьезным. Все эмоции исчезли с его лица.
– Я не могу раскрывать детали. Не потому, что я тебе не доверяю, а из уважения к жертве. Но мы вполне уверены, что все недавние нападения связаны. Жестокость растет.
– Растет? – прошептала я.
– Ты и представить себе не можешь, что с ними сделали, – сказал Рис, глядя мне прямо в глаза.
Я поежилась.
– О боже, бедные девочки! Я… – У меня округлились глаза. – Ты ведь не думаешь, что это связано с тем, что случилось с ними?
Рис нагнулся и положил ладонь мне на колено.
– Я не знаю. Но клянусь – клянусь! – что ничего подобного с тобой не произойдет. А теперь собирайся. Нам пора.
У меня на глазах он выпрямился и развернулся.
– Погоди… Я не могу пойти к тебе.
– Почему? – спросил он, снова поворачиваясь ко мне.
– Почему? Хм, по-моему, ты довольно ясно сказал, что ты… что я тебе солгала и ты не можешь с этим смириться. Так что я не могу у тебя ночевать. – Я не собиралась подвергать себя такому риску. – Я поеду к родителям.
– Нам с тобой все равно надо поговорить, – сказал Рис, смягчившись. – Сейчас для этого не время. Ты едешь ко мне.
– По-моему, ты не вправе мной командовать, – проворчала я.
– Ты правда хочешь разбудить родителей? Взгляни, который час. Они ведь до смерти перепугаются.
Я уставилась на него.
– Вот черт! Ты прав. Но это удар ниже пояса.
– Вовсе нет. Это правда, – ответил Рис. – Давай, собирай вещи и поехали к чертям отсюда.
Честно говоря, я могла и дальше с ним спорить. Я могла отправиться к Кэти или подождать утра, но лицо Риса говорило о его решимости. Победу в этой битве мне пришлось бы вырывать зубами, а я была совсем без сил и, честно говоря, не хотела больше ни минуты оставаться в этой квартире.
Поднявшись, я пошла в спальню. Рис последовал за мной. Пока я складывала одежду, он проверил соседнюю комнату. Мне было жутко находиться в собственной спальне, и я не знала, изменится ли это когда-нибудь.
Я глубоко вздохнула, сдерживая слезы.
Рис вышел из соседней комнаты, заметно побледнев. Я замерла над собранной сумкой.
– Ты что-нибудь нашел?
– Нет, – покачал головой Рис. – Ты готова?
Натянув длинный толстый свитер, который доходил мне едва не до колен, я взяла сумку и надела балетки. Не в силах говорить, я кивнула Рису.
Он молча вывел меня из дома и закрыл дверь. Когда я вышла на крыльцо, в обеих квартирах на втором этаже горел свет. Я решила непременно испечь своим соседям печенье, как только представится возможность.
Я села на переднее сиденье полицейской машины, где, как ни странно, пахло свежестью и яблоками. В любое другое время я пришла бы в восторг от кучи кнопок и наличия сирены, но сейчас лишь выглянула в окно и посмотрела на занимавшуюся на горизонте зарю.
– Ты как? – спросил Рис.
Повернувшись к нему, я с трудом сдержала желание протянуть руку и коснуться пальцами его щеки, дотронуться до него, ощутить его прикосновение.
– Все в порядке.
Он искоса посмотрел на меня, одновременно встревоженный и обрадованный.
– В такой ситуации нормально переживать, – сказал он.
Я опустила глаза и ничего не ответила.
По дороге к нему мы больше не разговаривали. Он жил неподалеку от Джекса, в просторной квартире на третьем этаже многоквартирного дома. Когда он впустил меня внутрь, я почувствовала свежий запах стирального порошка.
Рис обошел меня и включил свет. Я прищурилась, гадая, как случилось, что эта ночь закончилась визитом к Рису.
За широкой прихожей открывались кухня и столовая. В гостиной было чисто, только на журнальном столике стояла корзина с чистым бельем.
Рис нахмурился, увидев ее, и поспешил убрать корзину со столика.
– Ты знаешь, где кровать. Если я правильно помню, она показалась тебе очень удобной, так что будь как дома.
Я удивилась, что он упомянул о той ночи без всякой горечи. Когда он вернулся из гостиной, я не успела далеко продвинуться и лишь поставила свою сумку возле дивана. У меня на глазах он забрал с тумбочки пакет из-под чипсов и бросил его в мусорку.
– Я поеду в участок, передам твой телефон криминалистам. Посмотрим, может, удастся снять какие-нибудь отпечатки, – сказал Рис, проводя рукой по волосам. При этом его бицепс напрягся под форменным рукавом. – У меня телефоны в нескольких комнатах. Телефон участка на холодильнике. Если что, звони туда или мне на мобильный. Я вернусь чуть позже восьми.
Я кивнула.
Он встал передо мной, и я глубоко вздохнула. Вцепившись в подол свитера, я подняла голову. Рис встретился со мной взглядом.
– Я не совсем в порядке из-за того, что случилось, – тихо сказала я. – Точнее, совсем не в порядке.
Думаю, он каким-то образом догадался, что я говорю не о том, что случилось у меня в квартире. Сперва мне показалось, что он ничего не скажет, просто развернется и выйдет.
Но затем он подошел ближе и медленно – очень медленно – обнял меня одной рукой за плечи и притянул к себе. Я поддалась не сразу, но в итоге прильнула щекой к его груди. Прохладный жетон впился мне в кожу, но меня это ничуть не смутило. Тепло его тела, тепло его объятий того точно стоило.
Другую руку он положил мне на затылок и коснулся подбородком моей макушки. Я почувствовала, как он глубоко вздохнул, и закрыла глаза.
– Я знаю, – хрипло ответил он. – Я знаю, Рокси.
Рис не размыкал объятий еще несколько секунд, а затем сделал шаг назад. Рука, которую он держал у меня на затылке, теперь скользнула мне на щеку. Он посмотрел мне в глаза.
– Поспи. Я вернусь, как только смогу.
Я не сдвинулась с места, пока не услышала, как закрылась дверь. После этого я простояла неподвижно еще несколько минут. Рис сказал мне ложиться в постель, но я точно не смогу заснуть. Только не в такой ситуации. Да, сейчас он мне помогал, но он вообще был хорошим парнем. А хорошие парни не могут поступать иначе.
Отодвинув декоративные подушки, лежавшие на пухлом бежевом диване, я растянулась на нем и накрылась покрывалом. Уютно устроившись, я закрыла глаза и поняла, что все-таки быстро засну. Как бы странно это ни звучало, здесь я чувствовала себя в безопасности, а потому не стала сопротивляться дреме.
